Жизнь в невозможном мире - Алексей Цвелик

Мы живем в мире, где людей разделяет множество незримых перегородок. Барьер, присутствие которого я, как человек и как ученый, чувствовал всю жизнь очень остро, — это барьер между «физиками» и «лириками». Материальная сторона нашей цивилизации создана «физиками»: именно на основе научных достижений последних трехсот лет выросла вся та технология, плодами которой мы пользуемся. Моральная же сторона создана в основном «лириками», и многим людям ныне кажется, что между двумя этими пониманиями жизни пролегает глубокая пропасть. Острота противоречий усугубляется тем, что процесс технологизации зашел настолько далеко, что в нашем окружении трудно найти предметы, происхождение которых не было бы в каком-то смысле искусственным. Поэтому от науки никуда не уйти, и она не ограничивается тем, что дает инструкции по изготовлению стиральных машин, компьютеров и ракет. Кардинально изменив материальную сторону нашего существования, наука принесла и продолжает приносить огромное количество новых идей, касающихся устройства мира и положения в нем человека. Идеи эти зачастую противоречат представлениям, которыми человечество жило на протяжении веков, что вызывает яростное отрицание одних и бурный энтузиазм других. Первых тревожит, что научные достижения могут привести к подрыву установленных веками моральных ценностей и норм, другие, напротив, именно этого от науки и ждут. Примерами научных представлений, вызывающих ожесточенные споры, являются теории о происхождении Вселенной (теория Большого взрыва), о возникновении жизни и ее развитии (теория эволюции); остро волнуют вопросы о связи физики с возможностью свободы воли и т. п. В этой книге я пытаюсь показать, что озабоченность одних и энтузиазм других являются в равной степени плодами недоразумения и непонимания того, что на самом деле говорит наука.

Вопрос о том, правильно ли мы понимаем смысл научных теорий, далеко не праздный. Из полупереваренных «научных» истин вырастали и вырастают разного рода идеологии, предлагающие упрощенные картины мира, дающие их носителям ложную уверенность в разумности совершаемых ими действий. Идеологии берут из научной системы какое-то отдельное утверждение и превращают его в своего рода абсолют, универсальный рецепт, призванный решить все проблемы, зачастую включая нравственные. Последствия и для общества, и для науки, как правило, бывают трагическими. Не так давно над третью планеты властвовал марксизм, бывший, разумеется, «истинно научным» и «научно» решавший, кому жить, а кому нет. На «науке» была основана теория о превосходстве арийской расы. Общественные последствия господства этих учений известны. В странах, где главенствовал марксизм, экономическая наука совсем не развивалась, а в Германии в результате изгнания «неарийских» ученых наука потерпела катастрофу, от которой она оправилась только сейчас. В наше время такой воинствующей идеологией стал дарвинизм — из него стремятся делать далеко идущие выводы о законах общественной жизни. Думаю, его идеологическое господство не принесет полезных плодов ни жизни, ни обществу.

Мой опыт чтения популярной литературы и общения с людьми самых разных профессий, включая мою собственную, состоит в том, что нередко весьма образованные люди либо имеют смутное представление о фактах, которые наука полагает твердо установленными, либо их истинное значение остается недоступным пониманию. Часто, например, приходится слышать утверждения, что, переместив Землю из «центра мира» на периферию нашей Галактики, наука умалила значение человека, якобы «свергнув его с пьедестала, на который возводила его религия». Последнее утверждение является настолько распространенным, что я взял его в кавычки, как цитату. Произнося эту бессмыслицу, люди даже не задумываются над тем, что человек никогда бы не выжил, если б наша планета была помещена в центр Галактики. Еще один расхожий предрассудок состоит в том, что Эйнштейн якобы доказал, что «все относительно», а потому «у каждого своя правда» и, значит, доискиваться до истины не так уж обязательно. На самом деле смысл теории Эйнштейна диаметрально противоположен этому утверждению, и наука, как до, так и после Эйнштейна, занимается именно поиском истины. А если вспомнить непрекращающиеся дебаты на тему происхождения человека от обезьяны, то они очень напоминают спор между славянофилами и нигилистами, описанный Козьмой Прутковым в «Погребении тела в Бозе усопшего поручика и кавалера Фаддея Кузьмича П…».

Наиболее важным в мировоззренческом отношении предрассудком является тот, что научные данные якобы свидетельствуют: жизнь является совершенно случайной аномалией и потому «бессмысленна». На самом деле вся история мироздания показывает неуклонный процесс возникновения все более и более сложных систем, так что появление сложнейших из них — живых организмов — выглядит совершенно закономерно. По всей видимости, жизнь (или, во всяком случае, ее возможность) обеспечена самой структурой законов природы.

Безусловно, одной из причин плохой информированности широкой публики является сложность научных дисциплин. Действительно, многие положения, признаваемые ныне наукой, вроде того, что время, пространство и материя (то есть наша Вселенная) имели начало, довольно тяжело усвоить обычному человеку, хотя уже и в V веке нашей эры для таких мыслителей, как святой Августин, не составляло труда это вообразить. Однако сложность — не единственная и даже не главная причина неверных представлений, так как суть многих научных идей можно уяснить себе не будучи специалистом в той или иной области. Думаю, дело тут в другом, а именно в убежденности, ставшей для многих бессознательной, что науке в конечном итоге совершенно нечего сказать человеку о главном: откуда он и в чем смысл его существования. Мне, всю жизнь интересовавшемуся проблемами, выходящими за пределы моей узкой специальности, всегда казалось, что науке есть что сказать об этом.

Вопрос в том, как это сделать. Писать учебник физики с философским уклоном? Я и начал было что-то подобное в журнале «Сноб», но, опубликовав несколько коротких эссе, заметил: читатели, включая моих коллег, намного живее реагируют, когда размышления перемежаются примерами или, как раньше говорили, анекдотами из жизни. Так и родилась эта книга. В ней нет никаких предположений, которые принадлежали бы лично мне. В своем изложении я использовал только факты и теории, принятые научным сообществом за неоспоримые. Поскольку книга адресована широкой аудитории, я не перегружал повествование формулами. Практически все они вынесены мной в Приложение, которое необходимо, чтобы понимающий язык математики читатель мог оценить серьезность приведенных аргументов. Выбор названия обусловлен многими причинами, главная из которых подробно объясняется в главе под названием «Разумная конструкция». В остальном читатель разберется самостоятельно.

Я сердечно благодарен всем, кто помог мне в написании «Жизни…», в первую очередь Александру Иличевскому. Я безмерно благодарен моей жене Елене, которая терпеливо слушала мое чтение и поправляла мой стиль, и моей любимой теще Тамаре Семеновне Вайсман. Я благодарен Владимиру и Катерине Лебедевым, Юрию Геннису, Ларисе Волохонской и Михаилу Аркадьеву, Андрею Варламову, Евгению и Ольге Демлер, Александру Нерсесяну, Максиму Ходасу, Олегу Старых, Анатолию Кардашу, Александру Белавину, Ольге Кузнецовой; моим школьным друзьям Олегу Риману, Владимиру Зыскину и Андрею Кириченко; Алексею Насретдинову, о. Михаилу Меерсону и его жене Ольге, прочитавшим рукопись и сделавшим подробные замечания, а также всем тем, кто комментировал мои эссе в блоге журнала «Сноб».