Да здравствует королева! - Елена Шторм

— Папа… — Вот и всё, что я могла сказать.

Морщинистые губы короля слегка дрогнули, веки приподнялись. Тяжело и медленно, будто даже на это мельчайшее движение уходили остатки его сил.

— Я ещё здесь, девочка моя. — Он еле заметно двинул головой, чтобы встретиться со мной взглядом. — Я бы обязательно тебя дождался…

Не помня ни кресел, ни собственной значимости, я упала прямо на колени у кровати. Где-то за спиной тихонько закрылась дверь — лекарь вышел, чтобы подарить нам пару минут наедине. В ушах ещё звенело как приговор решение о том, что здесь он больше не нужен. Всё скоро закончится.

— Не волнуйся за меня, девочка, — зашептал отец, стараясь улыбнуться. — Я… надеялся уйти позже, это правда. Но скоро я увижусь с мамой, с… Рианом — На последнем имени его голос дрогнул. — Мне будет хорошо.

— Я знаю, папа.

— Единственные, за кого я переживаю — это вы, Лиата.

Я всхлипнула, сил держаться больше не было.

Впервые о том, что отец совсем плох, мы услышали ещё четыре дня назад. Или пять… Время с тех пор слилось в монотонный поток, холодный и тягучий. Иногда доводилось выныривать из него, открывать глаза в многолюдных холлах дворца или в моей собственной спальне, внезапно помрачневшей. Тогда я трясла головой, здоровалась с людьми, отвечала на глупые вопросы, отдавала глупые приказы — но в результате опять сбегала в печальный полусон.

— Лиата, ты должна быть сильной.

— Да, конечно, папа, ты прав.

Эти слова я слышу с детства как заклинание, но сейчас от них не легче. Отец улыбался снова. Его глаза казались светлыми, почти выцветшими за время болезни, тёмные волосы инеем покрыла проседь. Недавно сильное тело покоилось на простынях неподвижно, закутанное в одеяла и одежды.

— Главное… самое главное — это помнить, что вы есть друг у друга. Семья, опора. Держитесь вместе, встречайте любые неприятности вместе — и вы справитесь со всем на свете.

Должно быть, отец сказал то же самое Аделику и Сарену. И от них было гораздо больше толку в ответ. Но что я могу добавить значимого, ценного в его последние минуты?

— Я просто очень люблю тебя, папа…

Отец двинул губами, в его глазах засверкали слёзы.

— И я тоже очень люблю тебя, моя девочка.

Я обняла его — медленно, нежно, чувстуя уходящее тепло и вдыхая такой знакомый запах. Слёзы душили и заставляли сжимать родное тело, близкое и непривычно хрупкое. «Передай маме с Рианом, что их я тоже люблю» — вот что я хотела, но так и не посмела произнести.

…Пять минут спустя я выходила из королевской опочивальни. Не замечая взглядов слуг — всё равно их сочувственные лица ничего не изменят. Отец снова позвал Аделика — понимая, кому из нас сейчас нужнее всего прощальные слова.

Наверное, мне повезло не увидеть его последних мгновений.

Той ночью король Литании, Этар Третий, умер. А моя жизнь изменилась навсегда.

Со смерти отца минуло семь дней, когда прибыла первая делегация.

То утро выдалось до странного погожим. Помню большой приёмный зал — солнце заглядывало в стрельчатые окна, лучи отражались от мраморных стен и блестели на полу. Слабо переливались откинутые шторы, и даже наряды придворных ловили свет — на тёмных траурных тканях он смотрелся грустной шуткой.

Помню Сарена — в отличие от свиты из графов и графинь, он стоял молча, прямой как стрела. Младший из моих братьев казался задумчивым памятником самому себе. Может, виной тому была моя компания: в последние дни мы редко находили темы для разговоров. Может, он, как и я, просто устал от суеты, внезапно поглотившей дворец.

Почтить память отца желали все. Виконты, бароны, их отпрыски — они стекались из разных уголков Литании так спешно, что оставалось лишь дивиться выносливости лошадей. Несведущие в магии напербой шептались, что без чар тут не обходится. Подданые старого короля склонялись теперь перед Аделиком и со слезами на глазах уверяли, что их горе не меньше нашего. Затем ехали в храм, где покоилось тело отца, целовали его холодные руки и молились.

Я принимала соболезнования целыми днями, но как ни старалась, утешения в них не нашла. Воспоминания о папе вспыхивали каждый раз, обжигая сердце. Теперь же пришёл черёд встречать гостей из соседних земель. За три недели до похорон — снова рано. Что заставило их так торопиться?..

Мысли прервались, когда двери зала распахнулись.

Аделик вошёл первым. В тот миг он выглядел прекрасно. Единственный, кому обычай не дал облачиться в чёрное — считается, что правитель Литании должен нести свет даже в минуты скорби. Грациозный как всегда, брат улыбнулся; подбородок вздёрнут, золотистые волосы скрыты под тиарой. Он ещё не король… но скоро обязательно им станет.

Скользнувший следом герольд объявил:

— Его высочество принц Шинар Алларийский. Наследник трона Маларии в сопровождении вельмож.

И драгоценная делегация вплыла внутрь.

Их действительно вёл мужчина, худой и высокий. Длинные чёрные волосы подчёркивали строгое лицо, в одежде он тоже был воздержан: говорят, принц Шинар тёмные тона любил всегда. А ещё… да чего только о нём не услышишь. Руки принц сложил за спиной, в глазах застыло неясное выражение: то ли грусть, то ли скука.

У меня мурашки побежали по коже.

Вот мы с Сареном синхронно вышли навстречу. Поклон от брата, мой чинный реверанс. Шинар вежливо, глубоко согнулся в ответ и начал:

— Ваше высочество. Леди Лиата. Искренне сочувствую вашей утрате. Ваш отец был достойным правителем и примером для подражания.

Слова прозвучали сухо, но не менее искренне, чем у вельмож. От этого на сердце чуть полегчало.

— Благодарю, милорд Шинар. Рад видеть вас в добром здравии, — занялся разговором Сарен. — Как ваши родные?

Ещё несколько минут мы принимали тёплые слова от свиты маларца. Герцог Неллер, королевский советник, взялся представлять нашу знать и попутно приглядывался к гостям. Те расшаркивались, переговаривались, болтали о пустом. Аделик их безупречно поддерживал. Две моих фрейлины, Ролла и Ана, ахали за спиной о чужеземном принце.

Другие женщины называют Шинара красивым — мужественным и сильным. Считают, что его не портит даже шрам — давнишний, белёсый, бегущий ниткой от брови по щеке. Но разве могут иначе судить о потомке короля? И передо мной часто рассыпаются в комплиментах, хотя родись я прислугой, наверняка слыла бы в лучшем случае «миленькой девочкой».

И как я ни стараюсь бороться, меня принц Шинар приводит в ужас.

Говорят, он маг. Из тех, что творит чёрные заклятья у себя в башне по ночам. Говорят, он успел побывать на войне и показал себя умным, расчётливым полководцем. Он старше меня на восемь лет, и между нами пропасть… прожитых лет, опыта, чувств. Но тем не менее, взгляд маларца раз за разом цепляется за меня. От этого я чуть не запинаюсь, обсуждая такую глупость, как карету его спутников.