В паутине под лестницей - Анна Чайка

Стены дрожали от чудовищных ударов. Внутрь ломилась по меньшей мере разъяренная армия. Картина с изображением каморки упала с полки рисунком вверх, и Кора заметила, что краски пришли в движение, точно клубок ядовитых змей. Рисунок стал объемным. В центре него образовалась дыра, уходящая глубоко вниз.

Как только это произошло, удары прекратились. Зато раздался треск паутины. Из образовавшегося лаза наружу торопливо лезло нечто. И Кора знала, что это за ней…

1

Перед запущенным зданием общежития стояла невысокая девушка в старомодном платье с оборками. Светлые, почти бесцветные волосы были тщательно завиты, в руках − ажурный зонт от солнца и клочок желтоватой бумаги.

Глядя на ее наряд, можно было предположить, что рядом шла театральная постановка или, на худой конец, бал-маскарад. Но нет, Кора Сонина нигде не выступала. Она собиралась переезжать. За спиной громоздились три разнокалиберных чемодана, преграждая случайным прохожим дорогу.

Вид у нее был самый недовольный. У прохожих − тоже. Но не настолько, чтобы отвлечь девушку от собственных мыслей. В который раз она возвращалась взглядом к вырезке из вчерашней газеты.

Прямо под предложением купить щенков немецкой овчарки шло следующее:

«Предоставим бесплатную комнату по адресу ул. Костюкова 22а каждому, кто сошлется на это объявление. Единственные условия − крепкие нервы и умение ладить с окружающими»

С какой стороны не посмотри, похоже на мошенников. Может даже торговцев органами. И таким вот хитрым способом они выискивают наивных простачков без инстинкта самосохранения? Н-да…

Не будь у Коры проблем с деньгами, она плюнула бы на все и поехала в единственную гостиницу Чеховска. А все он, этот крохотный городок с населением в пятьдесят тысяч человек. Даже хостелы тут не открывают. Не выгодно.

Кора вздохнула. Хорошо, что Лиза хоть что-то смогла ей выделить. Их сбережения таяли с каждым днем, а жить под ближайшим мостом следующие несколько месяцев − довольно экстремальное решение.

Прикинув, какая из двух напастей вызовет у родной матери больше сочувствия, Кора неохотно втянула свои пожитки на территорию общежития. За невысокой оградой из камня прятался уютный скверик восемь на восемь метров.

Большую его часть занимал лысеющий дуб. Узловатые корни обвивали собой все, до чего можно дотянуться, а блеклая от жары трава проросла даже сквозь ступеньки, ведущие к дверям в тени навеса. Над перилами висела покосившаяся табличка с номером «№37».

Само здание было зажато между продовольственным магазином и перекрестком. Высотой в три этажа, из посеревшего от старости кирпича, в стыках которого так же росла зелень и темными окнами, напоминавшими глаза слепого. Ни цветов на подоконниках, ни белья.

Где все люди?

− Эй! Мне тут помощь нужна, − крикнула Кора в закрытую дверь.

Никто не вышел, и ей пришлось втаскивать чемоданы по одному. Когда она наконец смогла попасть внутрь, ее одежда пропиталась потом. Все же наряд «готической лолиты» не самая практичная вещь для переезда.

«Зачем доплачивать таксисту, я и сама справлюсь… Тьфу! − злилась Кора. − Пора завязывать с самодеятельностью»

В глаза ударил свет. Его дарила одинокая голая лампочка, висевшая на проводах в центре коридора. В стеклянной будке напротив сидел консьерж. Кора подумала, что он мог ее слышать, но не пошевелился из принципа. Ну и пускай. Хуже день, когда ее выгнали из дома, уже не будет.

Она раздраженно отбросила зонтик к прочим вещам и постучала в окошко.

− Добрый день. Я по объявлению.

Ее проигнорировали. Мужчина неопределенного возраста, с редкими волосами и рябой кожей сосредоточенно решал кроссворд, повернувшись к посетителям боком. Под таким углом Кора могла рассмотреть каждую пору на желтоватой восковой щеке.

Из вежливости она решила подождать. Наконец консьерж оторвался от потрепанной книжечки и внимательно на нее посмотрел. Кора поежилась под равнодушным рыбьим взглядом.

− Объявление, − сказала она, вжимая ладонью замусоленный клочок бумаги в стекло. − Давали? Это ваше?

− Угу.

Какое красноречие!

− Так это правда? Я могу заселиться бесплатно?

− Конечно. Но сначала прочти мне то, что там написано, − зачем-то попросил консьерж. Голос у него оказался на удивление приятным. − Слово в слово.

Кора удивилась, но просьбу выполнила. Консьерж удовлетворенно кивнул и снова отвернулся к столу. Это походило на издевку, но как оказалось, он просто искал необходимые бланки. Несколько листков с правилами упали перед девушкой.

− Это договор между общежитием и заселяющимся. Будь внимательна, прежде чем подписывать, − потом его так просто не расторгнуть.

Кора не подала вида. Лишь пробормотала себе под нос:

− Значит, подвох все же есть.

Что тут у нас: убирать за собой, не сориться с соседями, следить за порядком, не разжигать огонь на кухне после полуночи… Хм, ничего серьезного. Разве что требование прожить здесь минимум месяц отдавало чем-то странным.

− А если мне надо будет съехать раньше? − спросила она, тыча коротким ногтем в нужную строчку. Мужчина что-то недовольно пробурчал себе под нос.

− Что?

− Таковы правила. Не я их придумал. Приходить тоже нужно во время, а иначе…

− Иначе буду спать на улице. Не скажу, что это чем-то отличается от условий моего прошлого местожительства, − вздохнула Кора. − Давайте сюда ручку.

Вписав свои паспортные данные и оставив подпись, она почувствовала мрачное удовлетворение. Словно тем самым подписалась на неприятности, из которых теперь не выпутаться.

Глупости, конечно, − но мысль о том, что из-за Лизиных афер она пострадает и будет немым доказательством ее ошибок, грела Коре душу. Она ведь пришла в место с мутной репутацией. Стоит еще в бандитскую группировку вступить для полноты картины, и тогда точно во всех новостях начнут вещать про родительский недосмотр и неблагополучные семьи.

Шорох сбоку прервал ее размышления. Получив ключи от комнаты на втором этаже и дружеское напутствие (если ехидный смешок и фраза: «Будь как дома» могли за него сойти), Кора потащила вещи к лестнице. К ее разочарованию, никаких бандитов на пути не встретилось. Только кашляющий мужчина с сигаретой и несколько лохматых кошек.

Предчувствие не обмануло. Общежитие действительно пустовало. За рядами одинаковых белых дверей было тихо, единственный звук − цокот ее собственных каблуков, разносился по длинному коридору, выкрашенному зеленой краской.