Время больших побед - Борис Царегородцев

Прошел всего один месяц после того, как отгремели две грандиозные битвы этой войны. Одна на юге – от Волги до Северского Донца и от Ростова до Курска. Вторая, на центральном участке советско-германского фронта, на территории между Ржевом, Вязьмой и Смоленском. В верховьях рек Днепр, Угра, Десна. После этих боев на фронтах наступило затишье перед новыми грандиозными сражениями, которые должны произойти в скором времени. Нет, на фронте не совсем затишье, бои, как их тут называют, «бои местного значения», идут ежедневно. Это у нас тишина, ну просто санаторий. Никакой стрельбы и тем более бомбежек, правда, за все это время пару раз немецкие воздушные разведчики попытались пролететь над нашей базой и проверить, что тут находится. Но с нашей-то аппаратурой они сразу же были обнаружены еще на дальних подступах к базе. Вылетавшие на перехват дежурные истребители их быстренько отвадили появляться в районе базы без разрешения. Только эти два перехвата в общем-то и скрасили унылую жизнь летчикам-истребителям, до этого скучавшим без дела. Полеты у них очень редки, разве что с целью не утратить навыки. Зато какая экономия бензина.

Правда, не все летчики били баклуши да отлеживали бока в бараке на нарах, кое-кто выполнял вполне конкретную работу. Среди счастливчиков летчики с пары МБР-2, им приходилось почти ежедневно вылетать на разведку и патрулирование своего района в море. Экипажи с тральщиков и катеров также занимались дозорной службой, каждый день выходя в море.

Вот и мы, подобно нашим летчикам-истребителям, стоим у пирса, а в море не выходим. Уже третий месяц в этой чертовой дыре. Да сколько же еще тут нам ржаветь, лодка практически боеготовая, а нас все держат и держат. Точно так же когда-то и в нашей реальности подлодки по многу месяцев стояли в базе, не выходя в море. И меня это наше стояние понемногу начало раздражать. Хотя вполне конкретная работа у нас была. Готовим себе смену, и не только себе. Мы готовим будущее советского атомного подводного флота. Потому-то нашу подводную лодку временно перевели в разряд так называемых учебных. Как нам и обещали в декабре, когда засовывали в эту дыру, прислать еще людей для обучения – прислали. Ровно через три недели прибыло пополнение в составе двухсот курсантов. Их собирали по всем институтам и профильным предприятиям. Разыскали кое-кого из специалистов и бывших студентов старших курсов даже на фронте, ушедших добровольцами или в народное ополчение еще в первые месяцы войны и после почти двух лет кошмара оставшихся в живых.

Двести человек да плюс первый набор, а это почти три экипажа для подводных лодок. Половина нашего экипажа перепрофилировалась в учителя и теперь, пока лодка стояла без дела, занималась с курсантами. Наша задача – подготовить будущих специалистов для экипажей атомарин, которые обязательно в скором времени будут строиться на наших верфях.

Но пока основные занятия с курсантами мы проводим на судне, которое специально подготовили для этой цели, и на берегу, где под учебный центр переоборудовали барак.

Курсанты появились у нас на борту на третий день после прибытия. Вначале они получили краткое представление о том, что могут быть большие и очень большие подводные лодки, например как наша. Они тоже могут погружаться и ходить под водой, несмотря на такие большие размеры. И что вот эта подводная лодка, что стоит у импровизированного пирса, экспериментальная, а значит, секретная. Все приборы и механизмы там в единственном числе, а значит, опять-таки секретные. Вот потому-то их и набрали. Так как для обслуживания всего того, что находится внутри лодки, нужны не просто вчерашние рабочие и колхозники, а специалисты и инженеры. Именно их выбрали для этой цели и собрали здесь.

Все, что им было дозволено знать, мы рассказали. Держался в секрете только принцип работы главного энергетического источника да чем была на самом деле вооружена подводная лодка помимо торпед. Курсанты немало удивлялись, осматривая субмарину снаружи. А как они реагировали, когда мы показали ее изнутри! Тут словами не передать. Они прониклись, с чем на самом деле им придется столкнуться во время службы на такой или подобной подлодке. А чтобы попасть на такую подлодку, им надо очень хорошо постараться. И они старались, но не всем хватало знаний середины двадцатого века разобраться в технике конца двадцатого – начала двадцать первого века.

Первый месяц наши подопечные проходили только теорию на берегу и на учебном судне, а на лодку ни-ни. А теперь на нашей лодке не протолкнуться, столько порой в нее набивается народу для практических занятий, что Большаков со своими бойцами сходит с ума. У него и так народу осталось мало, он кроме тех двоих, что в Москву послал, и своего зама отправил к Сапожникову. Там создали группу наподобие нашего современного спецназа, вот он их и натаскивает. Пришлось мне своих ребят выделять, да и новоиспеченным учителям наказал, чтобы приглядывали за своими курсантами, не дай бог кому-нибудь из них залезть куда не положено. Собственно, в жизни самого экипажа за это время ничего не произошло, за исключением того, что мы заняты подготовкой подводников, которые должны заменить убывших на Большую землю наших специалистов. Сейчас наши попаданцы задействованы во многих институтах и предприятиях, где создается новое оружие, техника, приборы и инструменты, внедряются новые технологии. Все это делается с опережением исторического хода на десятилетия. Вот и мы опережаем ход истории более чем на десять лет, готовя специалистов для атомного флота.

Кое-какие изменения в нашей размеренной жизни на этой базе произошли во второй половине марта. Все началось 18 марта 1943 года. Петрович, как это обычно у нас бывало, зашел ко мне в каюту. Доложил о состоянии дел на подводной лодке, и наш разговор плавно перетек на повседневные дела.

– Петрович, как дела у наших курсантов?

– Да что тут говорить, парни смышленые, это все же не вчерашние колхозники, а будущие инженеры, техники, и даже есть несколько дипломированных инженеров. Еще месяца три-четыре поднатаскать, и некоторых из них можно допускать к самостоятельному несению вахты на нашей подлодке. Так что, командир, нас всех скоро здесь заменят на этих. – Он кивнул в сторону стоящего неподалеку судна с курсантами.

– Ты, Петрович, всю жизнь собирался провести на подводной лодке? Сам понимаешь, рано или поздно мы с тобой все равно оказались бы на берегу.

– Да, но лучше как можно позже.

– Нет, Петрович, нас еще рано списывать, без нас здесь пока не обойдутся. А вот лет через десять точно спишут и отправят обучать молодое поколение подводников. Опыт мы уже приобретаем, обучая этих ребят.

– Дай-то Бог, дай-то Бог, что нас пошлют только учить, а не пилить или копать.

– Нет, Петрович. Если ты думаешь в таком разрезе, то нас не пилить или копать пошлют, а сразу к стенке поставят, чтобы ненароком еще кто-то не прознал, что ожидает этот мир в целом и эту страну в частности.

– А мы уже внесли в него изменения и своими победами, и тем, что наши товарищи, которые сейчас где-то разбросаны по стране, помогают решить некоторые технические вопросы, которые помогут в укреплении обороноспособности СССР. И все это приблизит День Победы, да хотя бы даже на один день, и этот день будет нашей победой.