Лето разноцветно-косолапое - Павел Калмыков

Осень шла к зиме, каждое новое утро наступало всё неохотнее. И всё труднее просыпалась поутру медведица Аксинья Потаповна её клонило в зимний сон. Но ещё несколько дней оставалось до выпускного бала в Школе Разноцветных Медвежат.

Да, лето прошло не впустую. Медвежата изучили и древолазание (трудно давалось оно полярнику Умке, зато гостья из Австралии Коала хоть бы и всё лето на ольхе провела), и рыболовлю (тут Умка был круглым отличником, а китаяночка Панда все «очки» проплакала, пока поймала первую рыбку), и следопытство, и ягодолопанье. И очень непростую науку — берлогию. Зато теперь медведи проводили осенние ночи в тёплом, собственнолапно построенном жилище.

— Аксинь Потапна! Аксинь Потапна! — теребили медвежата учительницу. — Уже утро! А снаружи такое белое!

— Пухолёт!

— Мухорой!

— Снегопад! — авторитетно уточнил Умка.

Первый снег! Немудрено, что так сладко спится. Медведица потянулась, передёрнула плечами и простонала через зевок:

— Встаю, встаю. Выходим на зарядку!

Американский медвежонок Тедди Блэк уже вовсю кувыркался в сугробе и успел изваляться белее Умки. Учительница втянула носом свежесть, чихнула с облаком пара и пробасила:

— Какое благолепие!

— Какое баболепие! — протянула в тон Панда, зачерпывая снег ладошкой.

— Ура! Урок баболепия! — обрадовался Умка. Он тут же раздумал швырять в Тедди уже заготовленный снежок и принялся катать снежный ком. Снег был липкий и пушистый — самый что ни на есть «баболепный», ком увеличивался на глазах и вскоре растолстел почти с Умку.

Тут все медвежата принялись катать шары, обхлопывать их лапами, лепить фигуры кто во что горазд: Тедди Блэк выстроил космическую ракету «Спейс Шаттл», Умка изваял знакомого Деда Мороза, а рядом Коала присоседила к нему внучку Кенгурочку.

Аксинья Потаповна смотрела, смотрела, потом решительно крякнула и взялась создавать образцово-показательную снежную бабу. И ростом, и характером баба вышла похожей на самоё Аксинью Потаповну — дородная и основательная. Следовало бы дополнить образ морковиной вместо носа и ведром на голову, но тут учительница услыхала пошмыгивание и поскуливание.

— Что ты плачешь, Пандочка? — спросила она. — Очень симпатичный крокодил у тебя получился.

— Это ды-ды-дракон, — поправила Панда. — Я не плачу. Ла-ла-лапы мёрзнут.

— Всё, всё, ребятушки, греться, — заторопила медведица. — Отряхивайтесь начисто. Коала, выложи снежки из сумки. Идём домой, пить чай с малиной.

— И с мёдом?

— И с мёдом.

— Ура! — обрадовались медвежата.

Потому что самая любимая наука, по которой у всех медвежат круглые пятёрки, — это медведение.

— А я ваши чучела разломаю, — сказала, высунувшись из-за дерева, Машка-Росомашка, известная в лесу вредина.

— Сломаешь — так на то они и снежные скульптуры, — пожала плечами медведица.

Но Умка имел на этот счёт иное мнение и запустил во вредину крепким снежком:

— Только попробуй, Росомаха! Хвост оборву!

Та увернулась, показала, убегая, кривлячий язык и сказала:

— Бе-бе-бе!

* * *

Интересно? Тогда начнём всю историю издалека и по порядку.

На одном далёком южном острове жили гениальные учёные. Они творили секретные чудеса. Один учёный, к примеру, вырастил певчую ёлку, на которой к Рождеству поспевали разноцветные фонарики. Другие насиживали в специальном инкубаторе треугольные яйца, из которых вылуплялись маленькие весёлые самолётики. После упорного воспитания из этих малышей вырастали настоящие серьёзные самолёты-разведчики. Были среди учёных и вдохновители ураганов, и укротители извержений, и много других неслыханных чудотворцев.

Жилось учёным на острове хорошо, вот только не разрешалось хвастаться чудесными достижениями перед всем остальным миром. И пели они такую грустную песню:

Мы учёные,

Облучённые,

На безвестие

Обречённые…

А ещё был у них любимец — Зелёный Медведь. Он случайно народился в результате какого-то научного опыта и теперь вольно бегал по всему острову, ласковый, смышлёный и безобидный. По утрам купался в море и загорал на солнышке. (Никакой другой пищи ему и не требовалось — только солнце и вода!) А потом не спеша обходил все лаборатории. Где-то его погладят, где-то с ним и поиграют; а когда все учёные заняты, Медведь к ним не приставал, только наблюдал тихонько. «Наш зелёный научный сотрудник», — говорили про него учёные.

Однажды учёные вырастили новое чудо. Голубовато-зелёное, переливчатое, похожее на гигантскую медузу, оно умело плавать под водой и летать по воздуху. А внутри — кабина для пилота.

— Но где же в кабине рычаги и кнопки? — удивилось учёнское начальство. — Как же управлять этой «медузой»?

— Управлять легко, и медведь сумеет! — засмеялись учёные. — Надо только положить ладони на эти поручни и хорошенько себе представить, куда вам нужно двигаться.

«Они сказали, Медведь сумеет, — подумал про себя Зелёный Медведь. — Значит, это для меня такую игрушку приготовили? Вот здорово! Я назову её „Медведузой“!»

И не успело начальство глазом моргнуть — Зелёный Медведь нырнул в «Медведузу». Не успели учёные руками взмахнуть, как «Медведуза» приподнялась над островом да, как тазик с ледяной горы, скользнула к морю, бочком ушла под воду — и пропала.

— Вернись, Зелёный! — плакали учёные. — Пожалей нас!

Зелёный Медведь слышал их слёзы. Но не вернулся. Понял, что, если вернётся, и «Медведузу» отберут, и самого на цепь посадят.

На самом востоке России, на полуострове Камчатка, наступило утро. По берегу моря бродила пожилая медведица Аксинья Потапов-на. Обнюхивала длинные водоросли на чёрном песке, разгрызала ракушки. Желтоносые чайки семенили на перепончатых лапках чуть поодаль и ругались писклявыми голосами: