Вирус самоубийства - Ольга Игомонова

Репетиция спектакля проходила очень тяжело. Актеры путали реплики и забывали слова, музыка звучала то слишком громко, то слишком тихо, а главный герой во время пробежки по сцене подвернул ногу. А когда ведущая актриса после горячей перепалки с режиссером демонстративно ушла со сцены и скрылась в своей гримерной, оглушительно хлопнув дверью, репетицию и вовсе пришлось прекратить. Актеры и работники сцены быстро растворились в театральных закоулках, и в пустом зрительном зале воцарилась тоскливая тишина.

Молодой режиссер тяжело вздохнул: уже вторую неделю он пытался найти контакт с труппой, но все время натыкался на холодную стену непонимания, недовольства и отчуждения. Причину своего неприятия актерами он хорошо знал: с похорон любимого всеми режиссера и бессменного художественного руководителя театра-студии «Метроном» прошло меньше месяца, и в театральном закулисье все еще незримо витал призрак смерти. После этих трагических событий на должность режиссера временно назначили молодого многообещающего выпускника театрального института, и теперь жестокая труппа с мазохистским наслаждением выливала на него свое горе, раздражение, бессилие и испуг.

Со своим предшественником молодой режиссер лично знаком не был, но все его театральные постановки знал очень хорошо: каждый новый спектакль театра-студии «Метроном» неизменно становился ярким событием в театральной жизни Москвы, и достать билеты в этот театр было непросто. Триумфальная история театра-студии остановилась месяц назад, когда холодной осенней ночью огненно-красный Мицубиси Эклипс на полной скорости пробил парапет на набережной Москвы-реки и упал в воду. Прибывшие на место происшествия спасатели машину вытащили быстро, но спасти водителя уже не удалось.

В официальном заключении о причинах этой аварии было сказано, что водитель автомобиля не справился с управлением. Но суеверные актеры выводам полиции не поверили. Им казалось, что трагическое происшествие, унесшее жизнь их любимого руководителя, стало частью какого-то дьявольского плана, и машина оказалась в реке не случайно, а по чьему-то злому умыслу.

Надо сказать, что некоторые причины для таких сомнений все-таки были: как получилось, что прекрасный водитель, который провел за рулем много лет без единой аварии, не справился с управлением собственного автомобиля? Поползли слухи. Причиной для них послужило то, что в последнее время поведение режиссера стало странным. Он практически перестал улыбаться и начал орать на актеров по малейшему поводу. Его больше не видели на светских тусовках, на которых раньше он был завсегдатаем, а от его мужского обаяния и искрометного юмора не осталось и следа. К тому же он все чаще отменял назначенные репетиции, а премьеру нового спектакля перенес на более поздний срок.

В этих неожиданных переменах актеры винили веселый город Амстердам — секс-столицу Европы, где их кумир на протяжении нескольких месяцев ставил спектакль в молодежном театре. Он вернулся оттуда за пару недель до рокового происшествия, и в театре сразу заметили, что главный режиссер немного не в себе. Поговаривали, что во время работы в Нидерландах он подсел на тяжелые наркотики, а злые языки даже шептали, что у него СПИД. Но это были всего лишь слухи, которые всегда циркулируют вокруг шоу-бизнеса: никто не знал, есть ли в них хоть капелька правды. Актеры решили, что за переменами в поведении их руководителя скрывается какая-то тайна. Но разгадку этой тайны так никто и не узнал: разбитые перила парапета и мутные воды Москвы-реки скрыли ее навсегда.

Похороны режиссера прошли, как во сне. Казалось, что на прощание с ним пришла вся столичная театральная тусовка: у дверей театра толпились многочисленный друзья и поклонники театра-студии «Метроном», и резкий запах траурных хризантем смешивался с ароматом французских духов и хорошего табака. Пришедшие растерянно кивали друг другу и негромко переговаривались между собой. Актеры размазывали по щекам настоящие, а не бутафорские слезы, и никто не обращал внимания на миниатюрную девушку, похожую на мальчика, которая одиноко стояла в стороне, спрятав за огромными темными очками свое бледное лицо.

Самые ранние годы своего детства Антонина старалась не вспоминать. Ее мать, Вероника, дочь не любила, всю жизнь считала ее роковой ошибкой молодости и напоминала об этом всем, в том числе и самой Антонине, при каждом удобном и неудобном случае. К своему ребенку Вероника проявляла интерес только тогда, когда могла извлечь из существования малышки какую-либо пользу лично для себя. Но часто спекулировать на дочери не удавалось, поэтому девочка росла в атмосфере пренебрежения и даже забвения.

Своего родного отца Антонина не помнила совсем. Он навсегда оставил семью, когда девочке было всего четыре года. Да и семьи-то, в сущности, не было — это было существование под одной крышей совершенно разных и неинтересных друг другу людей. Отец Антонины был моряком дальнего плавания и практически все время проводил в море. С раннего детства маленькая Тоня знала об отце лишь то немногое, что рассказала ей Вероника, и информация эта была довольно скудной. Девочка усвоила только, что ее отца звали Сергей, что он был паразит и безвозвратно загубил лучшие годы ее матери. Вероника внушила дочери, что ее отец — бесполезное и никчемное существо, поэтому вспоминать его и думать о нем девочке незачем.

Ранний брак ее матери, Вероники, был совершен скорее по расчету, чем по зову сердца. Этот брачный союз был вынужденным, безрадостным и коротким. Да и сама Вероника тоже была насквозь искусственной, если не сказать фальшивой. Даже имя ее было ненастоящее.

Вероника родилась в небольшой донской станице, насквозь продуваемой резкими южными ветрами. Она была младшим, четвертым ребенком и единственной девочкой в семье. Старшие братья души не чаяли в очаровательной младшей сестренке и баловали ее во всем. При рождении ее назвали Верой, но амбициозную деревенскую девочку с детства раздражало такое простецкое, по ее мнению, имя, которым нарекли ее родители. Вероникой она стала по собственной воле. Услышав как-то по телевизору это имя, девочка решила, что оно звучит более загадочно и эффектно, и с тех пор стала называть себя только так. После долгих истерик, сопровождавшихся ручьями слез и угрозами покончить с собой, родители смирились с капризом дочери и, в конце концов, поменяли ей имя уже официально.

Девочка выросла и стала первой красавицей во всей округе. Высокая и стройная блондинка с длинными густыми волосами, огромными голубыми глазами и аппетитными округлостями упругого молодого тела неизменно привлекала мужские взгляды. Но отвечать на них Вероника не спешила и насмешливо игнорировала любые знаки внимания, которыми пытались заинтересовать ее местные ухажеры.

Родители ее, простые труженики, всю жизнь безнадежно пытались заставить дочь прилежно учиться и хоть немного приобщить ее к сельскохозяйственному труду. Несмотря на все старания, преуспеть им в этом не удалось. Вместо того чтобы корпеть над учебниками или постигать премудрости выращивания помидоров, Вероника ревностно следила за своей внешностью и наотрез отказывалась выполнять даже мелкие домашние дела. Боясь испортить свои бархатистые и мягкие руки, она впадала в истерику от каждой просьбы прополоть грядку или помочь с уборкой в хлеву. Вместо того, чтобы помогать по хозяйству, Вероника часами сидела перед зеркалом, любуясь свои отражением и всем своим видом показывая, что примитивная сельская жизнь совершенно не для нее, и она достойна большего. И родители, в конце концов, решили оставить девушку в покое: пусть живет, как хочет.