Маруся в Приключандии - В. О. Ронин

Отчего «дважды приключенческая»? – спросит какой-нибудь особливо въедливый читатель.

Отвечу:

Вы когда-нибудь слышали такое словосочетание, как «авантюрно-приключенческий роман»? Слышали… А что, по вашему разумению, означает слово «авантюра»? Правильно – «приключение»[1]. Вот и выходит, что «авантюрно-приключенческий» – это «приключенческо-приключенческий». То есть «приключенческий в квадрате». Или же – «дважды приключенческий».

Вот и наша повесть-сказка – авантюрно-приключенческая. Другими словами – дважды приключенческая… Уж чего-чего, а приключений в ней будет предостаточно. Это я вам обещаю.

Ещё вопросы имеются? Ну, раз нет, переходим к повествованию…

Если чеховский Чечевицын, начитавшись Купера и Майн Рида, едва не сбежал в Америку, то Марусёк, «проглотив» на осенних каникулах все книжки об удивительных похождениях Ермолая Ковригина, улизнула-таки в Приключандию…

В какую Приключандию? Что за Ермолай Ковригин? Какой-такой Марусёк?…

Ну, во-первых, не какой-такой, а какая-такая. Марусёк – это девочка. А во-вторых… А во-вторых, начну-ка я с самого начала.

Итак.

Жила-была девочка. И было у девочки десять имён. Вернее имя-то было одно – Маша. Но вот только взрослые отчего-то предпочитали величать Машу по-разному – всяк на свой манер.

Мама звала дочурку Машенькой.

Папа – насквозь официально: Марией Андревной.

Бабушка кликала внучку Манюней.

Дедушка же, большой любитель творчества Ильфа и Петрова, именовал малютку весьма странноватым, как выражался Папа, «несколько грузинистым» прозвищем – Марусидзе.

Тетя Элона, преподавательница иностранных языков, и вовсе – никак не могла остановиться на каком-нибудь одном имени. Всё зависело от настроения Тёти. Ежели Тётя Элона пребывала в «английском» настроении, то величала племянницу не иначе как «Мэри». Ну, а если с утра господствовало «французское» расположение духа, девочка удостаивалась несколько витиеватого имечка «Марусьен».

Дядя Павлик, поэт-самоучка, завсегда зарифмовывал имя любимой племяшки. Например: «Кыся – Марыся!», или «Шутка – Машутка!».

Коллега Папы, китаец Жу Льен, одарил дочку товарища весьма специфическим армяно-китайским именем Ма Лу Сян.

Бабули у подъезда беззубо улыбались нашей героине вослед: «Наша Муся!».

Сама же девочка предпочитала дворовое прозвище, данное ей соседскими пацанами – МАРУСЁК.

Марусёк?! Но ведь это же мальчуковое прозвище! – удивленно воскликнет какой-нибудь знаток-лингвист.

Да, мальчуковое. Но. Видели бы вы эту девочку. Чертёнок в юбке! Впрочем, пардон, какая юбка. Юбок Маша-Марусёк отродясь не носила. Белая футболка, затертые до белизны джинсы и кеды с разноцветными шнурками (правый – оранжевый, левый – ядовито-зелёный) – вот её традиционный наряд. В особо торжественных случаях Маруся повязывала голубой – под цвет глаз – шейный платок, а на голову нахлобучивала пробковый колониальный шлем – чтобы хоть чем-то походить на Ермолая Ковригина…

Кто такой Ковригин? Вы, кажется, уже спрашивали… Не торопите события, любознательные мои, всему своё время. И до Ковригина дело дойдёт…

На чём мы там с вами остановились? Ах да, на колониальном пробковом шлеме…

Шлем а-ля Ковригин служил для Маруська символом дальних странствий и удивительных приключений. Ведь более всего на свете, доложу я вам, наша героиня любила приключения. Не просто любила – обожала! Даже больше чем бабушкино вишневое варенье с косточками.

Сама себя Маруся гордо именовала «Приключенницей в третьем поколении». Почему в третьем поколении? Судите сами:

Дедушка, Варфоломей Африканович Королёв – известный Писатель. Всю сознательную жизнь сочинял приключенческие романы. Вон, целый шкаф уже насочинял. Да не просто шкаф, а огромадный шкафище – от потолка до пола, полок десять. И все полки заставлены дедушкиными книгами! Он их, как говаривали злопыхательствующие критики, что оладушки пёк. Закроется бывало в кабинете на засов, сутками никуда не выходит. Не ест, не пьёт – книгу пишет. И что самое интересное – после этих творческих постов Дедушка завсегда появлялся на пороге своего кабинета довольный, румяный, посвежевший: точно не роман на 500 листов строчил, а всё это время в парке каком гулял, на свежем воздухе.

Что Дедушка – вот Папа! Папа, Андрей Варфоломеевич (тоже Королёв), работал гидом в «Фирме приключений». Есть такая фирма, она для всех желающих устраивает ролевые драйв-экстрим-эдвенча-туры. Хотите примерить на себя роль отважного авантюриста, расхитителя древних гробниц? Пожалуйста! Есть желание поробинзонствовать месяцок второй на необитаемом островке, да ещё поискать зарытые где-то здесь капитаном Флинтом сокровища? Нет проблем. А может быть вам возжелалось почувствовать себя неутомимым бедуином, и пересечь с севера на юг (а то и с запада на восток) великую пустыню Сахару? И это тоже возможно! Приключения – на любой вкус и цвет. Всё включено: риск, загадки, тайны, экзотика! И опытный гид всегда рядом. Поможет, направит, подстрахует. Вот таким вот помагателем-направителем-страхователем и работал Марусин Папа. Вечно в командировках и разъездах: то в Африке, то в Сибири, то в Антарктиде. А то и вовсе на каком-нибудь Таракане (это, кстати, остров такой, в Индонезии)…

Подведём итоги. Дед – профессиональный писатель-приключенец. Отец – профессиональный продавец приключений. Вот и выходит: «приключенница в третьем поколении» и есть.

Смачное словцо «приключенница», в смысле особа женского пола, «испытавшая много авантюр, переворотов, похождений», Маша вычитала в «Толковом словаре живаго Великорускаго языка» Владимира Даля. Сию толстенную книжуленцию (даже не одну, а четыре толстенных книжуленции, по 800 (!) страниц в каждой) она отыскала в дедушкином кабинете. Помимо того что много писал, Дедушка о-о-очень много читал. Чего-чего, а книг в его кабинете было более чем предостаточно. Они занимали всё свободное пространство: книги на полках, книги на столе, книги в шкафах, на тумбочке, в тумбочке, и даже – в качестве отвалившихся ножек – под тумбочкой. Самые разнокалиберные тома и томики, от толстенных фолиантов до миниатюрных крохотулек. Книги всех времён, книги всех народов. Не кабинет, право слово – Александрийская библиотека.

Варфоломей Африканович жил в мире книг. Книги составляли его главное богатство, являлись, пожалуй, единственной темой для разговоров с окружающими.