Пепел и кокаиновый король - Александр Логачев

Роман публикуется в авторской редакции.

Где-то багульник на сопках цветет,

Кедры вонзаются в небо.

Кажется, будто давно меня ждет

Край, где ни разу я не был.

Возле палатки закружится дым,

Вспыхнет костер над рекою.

Вот бы прожить мне всю жизнь молодым,

Чтоб не хотелось покоя.

Знаю, что будут наверно не раз

Грозы, мороз и тревога.

Трудное счастье находка для нас

К подвигам наша дорога.

«Багульник».

Слова И. Морозова, музыка В. Шаинского

За окном упоительный российский вечер плавно перекрашивался в ночь, по радиоточке что-то там бормотали на родном русском языке полусонные дикторы, приятно пахло наструганной толстыми ломтями докторской колбасой, а рядом друг наполнял граненые стаканы «беленькой» уважаемого местного разлива. Лепота. Но последний раз вот так, по-человечески, сидел Сергей Пепел. И от того, что в последний раз — на душе было паскудно, как после прокурорской речи.

— Ну, ты, Серега, влип по гланды. Нет, ты побожись, что не туфту грузишь, — отодвинув бутылку, уставился глаза в глаза Димон по кличке Пакет, будто хотел отловить в глазных подвалах приятеля озорные искры.

Да и сам Пепел, расскажи ему кто-нибудь такую историю, ни в жизнь не принял бы рассказ за чистую монету без божбы и суровых клятв.

— Чтоб я ботаником стал, — обняв пятерней холодные грани стакана, хмуро вздохнул Пепел.

— Влип, — Димон запустил пальцы в короткий черный газон на черепе, что у него означало высшую степень подавленности. — Ой, влип. А обратно не сыграть? Может, не поздно превратить в шутку?

Поймав в ответ невеселую улыбку Пепла, Димон печально покачал черноволосой головой:

— Тогда — только в бега, Пепел. Исполосуйся на пластической операции, сваргань новый паспорт и нырни на дно где-нибудь в глубинке. Нет тебе другого выхода, кроме как раствориться по глухим деревням среди трактористов и старух, или зарыться в горах дикой республики Абхазии. На худой конец, можно кануть в чокнутую Хохляндию, например, забуриться в харьковские трущобы. Не хочешь же ты в натуре крутить барабан этой рулетки?

Пепел кивком дал понять корешу, что как раз не намерен сбрасывать петлю, которая из ничего возникла за вчерашний вечер и захлестнула, сдавив мертвой хваткой, Серегину шею. Пакет (такую кличку кент получил за то, что подмял до того неорганизованных крупно и мелкооптовых поставщиков пластиковой, полиэтиленовой и прочей одноразовой продукции) запустил в газон на голове уже две пятерни:

— Влип, ой, влип…

Сергей не спорил. Так оно и есть. Прочная мирная жизнь Пепла раскололась, как яйцо над сковородой. И неповинны в том менты, неповинны любящие и умеющие предавать бабы, неповинны беспредельщики из отмороженной российской криминальной тайги… Беда нагрянула оттуда, откуда и в кошмаре не присниться. И на самого себя должен повесить Пепел часть вины за накликанную беду.

А начинался вечер-вечерочек вполне бубново…

* * *

За вход содрали сотку баксов. И на дверях одним металлодетектором не обошлось. Угрюмые фэйсконтрольщики с ловкостью спецов сталинской закалки на всякий случай добавочно ощупали клиента руками. Ну и Бог с ними. Сегодня Пепел не имел надобности держать при себе ствол. Сергей пришел отдыхать, а не отстреливать недругов.

Оставив позади швейцарящих бойцов, Сергей ступил на солидный ковер «Континенталя». Нет, конечно, приспичь Пеплу, он проволок бы мимо охраны и ствол, и казацкую саблю, и «максим» с запасной лентой. Да ведь на фиг ему это не надо было! Хотя, если оставаться перед собой откровенным до конца, не совсем пустым явился Пепел в козырный клуб. Без выкидухи на кармане он чувствовал бы себя, будто импотент в брачную ночь. Как карта ляжет, одному банкомету известно, отсюда — по-пионерски будь готов всегда и всюду к рывку напролом через флажки и засады. А нет в беде вернее товарища, чем лезвие ножа.

Еще и потому не расставался Пепел с выкидухой, что перышко это — память о хорошем человеке. Нож специально для Пепла выточил на комяцкой зоне под городом Усинском рукастый мужик Жека с погонялом Ватсон. Конечно, немало поделок Ватсона гуляют по просторам нашей сказочной страны, застревая в ребрах, оседая на дне водоемов и пыльных полках с вещдоками в отделах по борьбе с особо тяжкими преступлениями. Но далеко не все подобные вещдоки заточены под ладонь и под характер.

Ценность ножа в его состыковке с конкретной рукой. Чтоб в пальцах лежало, будто так и родилось. Короче, продолжение руки создал Ватсон для Пепла. Да и балансировка выкидухи выверялась Жекой с тщательностью аптекаря. И теперь положи выкидуху с выщелкнутым лезвием на ребро ладони, наклоняй руку хоть влево, хоть вправо — перо не шелохнется.

Между прочим, Пепел честно выложил нож прямо под нос клубной секьюрити прежде чем пройти рамку детектора. Выкидуха пряталась под бархоткой в футляре с очками. Этот футляр Пепел таскал не только как сейф для ножа, но и очки для маскировки иногда напяливал на нос.

Пепел заскрипел подошвами по вестибюлю. По привычке внимательно огляделся в незнакомом месте — так озирается и принюхивается зверь в чужих владениях. Поправляя непривычный пиджак от Армани (одел, чтоб попадать в общую клубную масть), на автомате зафиксировал входы и выходы, где что поставлено-расставлено, какая публика бродит по «Континеталю». А по вестибюлю горделиво разгуливали тузы, короли и валеты, держа под ручки дам в золоте и брильянтах. Телохранители бдительно оценивали сектора, не замышляет ли кто против их отцов недоброе.

Пепел засек немало знакомых. Любезничая с худой мадмозелью в зеленом платье, у пышного фикусауса в кадке прикладывался к фужеру с бордовым вином Леха-Мотыга. У стенда с афишами распирала пиджак спина татарина Ильдара по прозвищу Батыр, знаменитого тем, что не пропускает ни одного мало-мальски стоящего мордобоя в городе. В вестибюльном зеркале отразились кустистые брови адвоката Кости-Карася, работающего на Пегого.

Еще по фойе «Континенталя» наблюдались высокомерно таращащиеся вокруг сходу распознаваемые рожи откровенно импортного происхождения. Правда, сопровождали забугорных кренделей красавицы исключительно отечественного производства. Типа, переводчицы. А еще всюду сновали клубные жучки, собирая с клиентов ставки, как пчелы мед с цветков.

Из настежь распахнутых дверей зала выпархивали звуки, подобающие любой драке: смачные хряси по мордасам, охи, стоны, шмяки тел об пол, звон сетки, всякие там «йе-хо!» и «на!».

Пепел отловил пробегавшего мимо букмекера. Притянул двумя пальцами за отворот рубашки: