Когда закроется священный наш кабак - Лоуренс Блок

Окна у Моррисси были закрашены черной краской. Взрыв был очень громким и прозвучал достаточно близко и изрядно всех ошеломил. Разговор смолк на полуслове, официант замер на полпути, превратившись в статую с подносом в руке и занесенной ногой. Шум в помещении моментально стих, и еще долгое время стояла тишина, словно все затаили дыхание.

Кто-то сказал: «Господи Иисусе», и все наконец смогли выдохнуть. Сидящий за нашим столиком Бобби Русландер достал сигарету и сказал:

— Похоже на взрыв бомбы.

— "Бомбы с вишнями"[1], — добавил Скип Дево.

— Всего-навсего?

— Этого вполне достаточно, — сказал Скип. — «Бомба с вишнями» — вполне серьезный боеприпас. Если тот же заряд поместить в металлическую оболочку вместо бумажной, то получится уже совсем не игрушка. Если поджигаешь эту малышку и невзначай забываешь отойти, то потом приходится учиться делать элементарные вещи левой рукой.

— Грохот был позначительней, чем от фейерверка, — продолжал настаивать Бобби. — Больше похоже на динамит или гранату. Словно третья мировая началась, вот на что это похоже.

— Вы только послушайте этого актера, — ласково сказал Скип. — Как вам нравится этот парень? Сражавшийся в окопах, штурмовавший обдуваемые ветрами высоты, месивший грязь, наш Бобби Русландер, потрепанный ветеран тысячи военных кампаний.

— Ты имеешь в виду — потрепанный выпивкой? — заметил кто-то.

— Актер хренов. — Скип взъерошил Бобби волосы. — Эй, я слышал орудийный залп. Знаешь этот анекдот?

— Это я теберасскажу анекдот.

— Эй, я слышал орудийный залп. Ты когда-нибудь выстрел-то слышал? Последний раз, когда у нас была война, — продолжал Скип, — Бобби принес справку от своего психиатра: «Дорогой Дядя Сэм, извините Бобби за его отсутствие, так как пули сводят его с ума».

— Это была идея моего старика, — сказал Бобби.

— Но ты пытался его отговорить. «Дай мне оружие, — говорил ты. — Я хочу послужить своей стране».

Бобби засмеялся. Одной рукой он обнимал свою девушку, а другой держал выпивку.

— Я только сказал, что, по-моему, это было похоже на взрыв динамита.

— Динамит по-другому взрывается. — Скип покачал головой. — У каждого взрыва свой особый звук. Взрыв динамита очень громкий, и звук более монотонный, чем у «бомбы с вишнями». Все взрывы звучат по-разному. У гранаты звук совершенно другой, похожий на музыкальный аккорд.

— Последний аккорд, — сказал кто-то, а кто-то другой добавил:

— Прислушайтесь, это похоже на стихи.

— Я хотел назвать свой кабак «Подковы и Ручные Гранаты», — сказал Скип. — Знаете, что бы стали говорить: не придавайте значения внешнему виду подков и ручных гранат.

— Хорошее название, — заметил Билли Киген.

— Мой партнер его возненавидел, — продолжал Скип. — Этот чертов Касабиан! Он сказал, что название не годится для кабака, а больше подойдет заковыристому бутику или какому-нибудь магазинчику в Сохо, торгующему игрушками для учеников начальной школы. Не знаю. Название «Подковы и Ручные Гранаты» мне по-прежнему нравится; мне нравится, как это звучит.

— "Конский Навоз и Ручная Работа", — пошутил кто-то.

— Может, Касабиан и был прав, если все в итоге так и начнут называть заведение. — Потом Скип снова обратился к Бобби: — Если уж заговорили о разных взрывах, то тебе стоило бы услышать миномет. Как-нибудь попроси Касабиана рассказать про миномет. Это замечательная история.

— Обязательно.

— "Подковы и Ручные Гранаты", — не унимался Скип, — вот как нужно было назвать кабак.

Вместо этого они с партнером назвали свое местечко «Мисс Китти». Большинство посетителей считали, что это название навеяно телесериалом «Пороховой дым»[2], но на самом деле так именовался один бордель в Сайгоне. Я чаще захаживал в заведение «У Джимми Армстронга», на 9-й авеню, между 57-й и 58-й улицами. «Мисс Китти» тоже стоял на 9-й авеню, но ниже 56-й улицы, этот кабак был слишком большим и шумным для меня. В выходные дни я в него не заходил, но будними вечерами, когда народу становилось меньше и шум стихал, это местечко казалось вполне приличным.

Этой ночью мы там уже побывали. Сначала мы зашли к «Армстронгу», и около половины третьего ночи нас там осталось только четверо: Билли Киген за барной стойкой, я да еще пара пташек, уже изрядно накачавшихся «Блэк Рашн»[3]. Билли закрылся, девчонки, пошатываясь, растворились в ночи, и мы вдвоем пошли к «Мисс Китти». А где-то в районе четырех закрылся Скип, и мы все пошли к Моррисси.

Моррисси не закрывались часов до девяти-десяти утра. Легально бары в Нью-Йорке могли работать до четырех утра, а по субботам закрывались на час раньше. Но у Моррисси заведение было нелегальным и поэтому свободным от всяких ограничений. Оно находилось на втором этаже четырехэтажного кирпичного здания, стоящего среди таких же строений на 51-йулице, между 11-й и 12-й авеню. Около трети домов этого квартала пустовали, их окна были заколочены досками или разбиты, а некоторые подъезды были завалены бетонными блоками.

То здание полностью принадлежало Моррисси. Думаю, обошлось оно им не дорого. Они жили в двух верхних этажах, первый этаж сдавали любительскому ирландскому театру, а на втором этаже продавали пиво и виски в запрещенное для всех баров время. Этот этаж представлял собой огромное открытое помещение, в котором были сломаны все внутренние перегородки. С одной из стен они полностью удалили слой штукатурки, обнажив кирпичную кладку, остальные стены, со встроенными светильниками, украшали вставленные в рамочки плакаты «Аэро Лингус»[4] и копия декларации Ирландской Республики Пирса от 1916 года («Ирландские мужчины и женщины, именем Господним и ушедшими поколениями...»), пол был сколочен из широких сосновых досок, тщательно отполированных и покрытых лаком. Вдоль одной из стен тянулась небольшая барная стойка, а оставшееся пространство занимали двадцать — тридцать квадратных столов с грубой деревянной поверхностью.