Открытая дверь - Иэн Рэнкин

…До двери было всего несколько ярдов. За дверью лежал светлый и солнечный мир, которому не было никакого дела до того, что происходит в заброшенном бильярдном зале…

Двое крепких мужчин распростерлись на залитом кровью полу. Еще четверо сидели на стульях, их руки были связаны за спиной, лодыжки стянуты липкой лентой. Пятый — молодой парень, — по-змеиному извиваясь всем телом, двигался вместе со стулом к приоткрытой двери.

— Давай-давай! Еще немножко!.. — подбадривала смельчака его подружка, но человек по кличке Страх шагнул вперед и захлопнул дверь, разом отрезав всех пятерых от последней надежды, а потом рывком вернул стул беглеца на место в общем ряду.

— Я вас убью, — свирепо заявил Страх, кривя измазанное в крови лицо, и Майк Маккензи ни на мгновение не усомнился в его словах.

Человек с таким именем, конечно, сдержит свое обещание. Глядя на закрывшуюся дверь, Майк невольно вспомнил, как разворачивалась вся последовательность событий, приведшая к столь неожиданному и страшному финалу.

Начиналось все вполне невинно — с вечеринки в кругу друзей.

И со вспыхнувшей алчности.

С желания…

Но в самом начале была открывшаяся дверь…

Майк пристально разглядывал две двери, расположенные в нескольких дюймах одна от другой. Первая из них постоянно была слегка приоткрыта, но, когда кто-нибудь толкал соседнюю дверь, она захлопывалась сама собой. Этот процесс повторялся каждый раз, когда в зал входили одетые в ливреи официанты с горами канапе на подносах. Хлоп-хлоп. Одна дверь распахивалась, другая — закрывалась, и Майк в конце концов подумал: то, что он так пристально следит за всякими пустяками, весьма красноречиво характеризует выставленные на аукцион полотна. Впрочем, в глубине души он знал, что не прав. К достоинствам будущих лотов его занятие не имело никакого отношения, зато оно многое говорило о нем самом. Многое, если не все.

Майку Маккензи недавно исполнилось тридцать семь; он был очень богат и отчаянно скучал. Деловые страницы самых разных газет часто называли его «компьютерным магнатом, добившимся успеха благодаря своим собственным усилиям», но истина заключалась в том, что ни к каким компьютерам Майк уже давно не имел никакого отношения. Свою компанию, занимавшуюся разработкой программного обеспечения, он на корню продал венчурному консорциуму. Поговаривали, что всего за несколько лет Майк Маккензи исчерпал себя до донышка как бизнесмен, и было не исключено, что эти слухи не так уж несправедливы.

Свой бизнес Майк основал сразу после университета на паях с близким другом Джерри Пирсоном. Именно Джерри показал себя настоящим гением программирования; благодаря ему дела быстро пошли в гору, однако сам он был человеком на редкость стеснительным и замкнутым, поэтому Майку волей-неволей пришлось взять на себя деловую часть, став официальным лицом фирмы. После продажи компании друзья поделили прибыль пополам, после чего Джерри неожиданно уехал в Австралию, в Сидней, где, как он заявил, был намерен начать новую жизнь. В мейлах, которые регулярно получал от него Майк, Джерри на все лады расхваливал сиднейские рестораны и ночные клубы, городскую жизнь и серфинг (не компьютерный, а самый обыкновенный). Частенько он присылал другу и цифровые фотографии, сделанные камерой мобильного телефона, на который Джерри с удовольствием снимал знакомых девушек. Казалось, сдержанный, стеснительный Джерри Пирсон куда-то исчез, в одночасье превратившись в разнузданного плейбоя, однако это не мешало Майку чувствовать себя обманщиком. Он-то знал, что без Джерри вряд ли сумел бы добиться столь выдающегося успеха в такой высококонкурентной области, как разработка компьютерного «софта».

Процесс создания собственной компании был изнурительным и нервным, но захватывающим. В первое время Майк вынужден был постоянно мотаться по стране, жить в отелях и обходиться тремя-четырьмя часами сна в сутки, пока Джерри сидел в Эдинбурге, изучая монтажные платы и новейшие программные продукты. Процесс отладки и вылавливания мелких недочетов в их самом известном программном приложении подарил обоим настоящую эйфорию, в которой оба пребывали несколько недель. Когда все было готово, деньги хлынули на счета фирмы полноводным потоком, который принес с собой юристов, бухгалтеров, советников, планировщиков, секретарей, внимание прессы, частные предложения от крупных банкиров и финансовых менеджеров… и почти ничего сверх этого. Майк, во всяком случае, довольно скоро разочаровался во внешних атрибутах богатства. Поначалу он купил себе «ламборджини», но супермашина надоела ему уже через полмесяца. Ненамного дольше продержался и «феррари»; теперь же Майк уже больше года ездил на подержанном «мазератти», который под влиянием мимолетного каприза приобрел по объявлению в газете. Он устал от полетов на реактивных лайнерах, от люксов в пятизвездочных отелях, от навороченных электронных игрушек и прочих прибамбасов. Снимки его роскошной квартиры в пентхаусе появлялись даже в модном журнале — правда, благодаря главным образом открывавшейся из окон панораме города. Вид и в самом деле был захватывающим: тонкие дымоходы и изящные шпили соборов, а на самом горизонте — темный вулканический холм и Эдинбургский замок на вершине, и к Майку стали являться любопытствующие, которых он называл «экскурсантами». Сам Майк, впрочем, не делал почти ничего, чтобы оправдать их ожидания и привести свой стиль жизни в соответствие со статусом молодого миллионера. Диван у него был старый, перевезенный еще с прежней квартиры; то же относилось к стульям и к обеденному столу. На полу по обеим сторонам камина громоздились стопки старых газет и журналов, а огромный телевизор с плоским экраном и стереоколонками имел такой вид, словно хозяин пользовался им крайне редко. Единственное, что сразу привлекало внимание гостей, были многочисленные картины.

Искусство, как говорил Майку один из его финансовых советников, является одним из самых надежных и выгодных способов помещения капитала. Он же порекомендовал надежного маклера-консультанта, который должен был позаботиться о том, чтобы Майк покупал правильные картины. «Приобретать мудро и с выгодой» — так он выразился. Майк, однако, довольно скоро понял, что купленные «мудро и с выгодой» картины вовсе не обязательно придутся ему не по душе, да и набивать своими деньгами карманы модных художников он не хотел. Кроме того, колебания рыночной конъюнктуры могли вынудить его расстаться с картинами, которые Майку нравились, поэтому в конце концов он предпочел идти собственным путем — и отправился на свой первый аукцион. Там Майк занял место в переднем ряду, мимоходом удивившись тому, что остальная публика отчего-то собралась в глубине зала, хотя свободных кресел впереди было больше чем достаточно. Довольно скоро он, впрочем, узнал причину: те, кто стоял сзади, прекрасно видели, как ведут себя прочие участники торгов, и могли корректировать свои ставки. Как впоследствии признался его близкий друг Аллан, за свою первую картину — натюрморт кисти Боссуна — Майк заплатил тысячи на три больше только потому, что аукционист угадал в нем зеленого новичка и начал повышать цену, зная, что покупатель никуда не денется.