Антихрист - Фридрих Ницше

Эта книга для совсем немногих. Возможно, ни одного из них ещё вовсе нет на свете. Быть может, они — те, что понимают моего Заратустру; так как же смешивать мне себя с теми, кого и сегодня уже слышат уши?.. Мой день — послезавтрашний; некоторые люди рождаются на свет «посмертно».

Условия, при которых меня можно понимать, — а тогда уж понимать с неизбежностью, — мне они известны досконально, доподлинно. Необходима в делах духа честность и неподкупность, и необходимо закалиться в них, — иначе не выдержишь суровый накал моей страсти. Нужно свыкнуться с жизнью на вершинах гор, — чтобы глубоко под тобой разносилась жалкая болтовня о политике, об эгоизме народов. Нужно сделаться равнодушным и не задаваться вопросом о том, есть ли польза от истины, не окажется ли она роковой для тебя… Нужно, как то свойственно сильному, отдавать предпочтение вопросам, которые в наши дни никто не осмеливается ставить; необходимо мужество, чтобы вступать в область запретного; необходима предопределённость — к тому, чтобы существовать в лабиринте. И семикратный опыт одиночества.{2} И новые уши для новой музыки. И новые глаза — способные разглядеть наиотдалённейшее. Новая совесть, чтобы расслышать истины, прежде немотствовавшие. И готовность вести своё дело в монументальном стиле — держать в узде энергию вдохновения… Почитать себя самого; любить себя самого; быть безусловно свободным в отношении себя самого.

Вот кто мои читатели, читатели настоящие, читатели согласно предопределению; что проку от остальных?.. Остальные — всего лишь человечество… Нужно превзойти человечество силой, высотой души — превзойти его презрением…

Фридрих Ницше

— Взглянем в лицо самим себе. Мы гиперборейцы — мы хорошо знаем, как далеко в стороне живём. «Ни по земле, ни по воде не найдёшь ты пути к гиперборейцам»{4}, — это ещё Пиндару было известно о нас. По ту сторону Севера, льда, смерти — там живём, там наше счастье… Мы открыли счастье, мы ведаем путь, мы вышли из лабиринта тысячелетий. Кто ещё-то его нашёл? — Уж не «современный» ли человек?.. «Я в безысходности», — вздыхает современный человек… Такой «современностью» мы переболели — худым миром, трусливыми компромиссами, добродетельной нечистотой современных утверждений и отрицаний, Да и Нет. Терпимость, largeur[1]сердца — всё «понимать», всё «прощать» — это для нас сирокко. Лучше жить во льдах, чем среди современных добродетелей и прочих южных ветров!.. Мы были весьма мужественны, не щадили ни себя, ни других — но мы долго не знали, куда податься с нашим мужеством. Нами овладела мрачность, нас стали называть фаталистами. Наш фатум — он был полнотою сил, их напряжением, их напором. Мы жаждали молний и подвигов, куда как далеко от нас было счастье немощных — «покорность»… В воздухе запахло грозой, природа, — а это мы сами, — покрылась тьмою — ибо не было у нас пути. Формула нашего счастья: Да, Нет, прямая линия, цель…

Что хорошо? — Всё, от чего возрастает в человеке чувство силы, воля к власти, могущество.

Что дурно? — Всё, что идёт от слабости.

Что счастье? — Чувство возрастающей силы, власти, чувство, что преодолено новое препятствие.

Не удовлетворяться, нет, — больше силы, больше власти! Не мир — война; не добродетель, а доблесть (добродетель в стиле Ренессанса, virtù, — без примеси моралина).

Пусть гибнут слабые и уродливые — первая заповедь нашего человеколюбия. Надо ещё помогать им гибнуть.

Что вреднее любого порока? — Сострадать слабым и калекам — христианство…

Проблема, что я ставлю, не в том, кто сменит человека в ряду живых существ (человек — конец), а в том, какой тип человека надлежит взращивать, какой наиболее высокоценен, более других достоин жизни, какому принадлежит будущее.

Такой высокоценный тип в прошлом нередко существовал на земле — но как счастливый, исключительный случай и никогда — согласно воле. Напротив, его более всего боялись, он, скорее, внушал ужас, и страх заставлял желать, взращивать и выводить обратное ему — домашнее, стадное животное, больное человеческое животное — христианина…

Человечество не развивается в направлении лучшего, высшего, более сильного — в том смысле, как думают сегодня. «Прогресс» — это просто современная, то есть ложная, идея. Европеец наших дней по своей ценности несравненно ниже европейца Ренессанса; поступательное развитие отнюдь не влечёт за собой непременно возрастания, возвышения, умножения сил.