Книга осенних демонов - Ярослав Гжендович

Ярослав Гжендович

Книга осенних демонов

Jarosław J. Grzędowicz

KSIĘGA JESIENNYCH DEMONÓW

Публикуется с разрешения автора и при содействии Владимира Аренева и Сергея Легезы

Перевод с польского: Валентина Филатова

Copyright © 2003 by Jarosław J. Grzędowicz

© Валентина Филатова, перевод, 2023

© Михаил Емельянов, иллюстрация, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2023

Пролог

Снова вижу я солнца закат

Снова этой кончине я рад

Повезло им чуть меньше — бывшим без счета

Скольким — подсчет не моя работа

Каждый день свою мзду собираю

Каждый день их пути предел

Иметь или быть — ответ выбирай

Тем, чем хочешь, обладай.

По ком звонит колокол. Казик Сташевский и Культ

Он вошел в магазин с магией главным образом потому, что шел дождь. А еще потому, что за последние сорок восемь часов он потерял девушку, работу, лучшего друга, закрыли его любимый паб и единственный киоск вблизи дома, где он мог купить талоны, у него украли машину, перестали выпускать любимые сигареты, по непонятным причинам отключили кабельную связь, а сестра бабушки решила оспорить ее последнюю волю и лишить его крыши над головой.

Не обязательно и не факт, что в такой последовательности. И теперь он стоял, дрожа от холода в промокшем плаще, в каком-то забытом богом дворе, с выходным пособием, сунутым в портмоне, и тупо смотрел на амулеты, шары, волшебные палочки и благовония в витрине.

Бывают такие дни. Временами в том месте, которое являет собой основу топографии чьего-то личного мира, вдруг появляется вывеска с надписью: «Ликвидация». На карте появляется белое пятно. И время от времени происходит что-то подобное. Какая-то точка исчезает, и появляются другие. Находишь другие магазины, пабы, знакомишься с новыми женщинами и новыми друзьями.

Чаще всего полная ясность наступает так: встаешь утром, бреешься, выходишь из дому и видишь, как все, что имело для тебя значение, вдруг исчезает, рушится, оказывается в состоянии ликвидации, взрывается и не отвечает на звонки. Твоя личная карта жизни покрылась белыми пятнами и, по сути, перестала быть картой.

У Яцека Вулецкого было такое впечатление, будто он проснулся в мире, который внезапно откорректировался, удалил из себя все, что могло быть для Яцека приветливым.

Магазин магии был просто завален товаром. Тысячи мелких пестрых безделушек лежали на прилавках, полках, на витринах и этажерках. Они плотно увешивали стены, были сунуты куда попало. Стеклянные чаши, полные подвесок и кулонов, полки, заставленные странными книгами, груды полудрагоценных камней, горшочки и еще черт знает что.

В «Трампе», которым до вчерашнего дня управлял Яцек, все должно было быть поделено по разделам, разложено удобно и понятно. Тут царил восточный базар, от которого у Яцека волосы становились дыбом. Каким образом клиент мог тут хоть что-нибудь найти?

Ледяной ноябрьский дождь остался за окнами, лил в унылом дворе между двумя задрипанными домами, на которых еще были следы от снарядов. Виднелась перекладина для ковров, искривленное древко и ступеньки, которые вели в пристройку маленького магазина, который специализировался на товарах для восточных единоборств, где Яцек совсем недавно пытался найти работу, но безрезультатно.

В беспорядке, царящем внутри, чувствовалось, что здесь определенно ожидали, что клиент станет копаться на полках, в витринах и в ворохе самых странных предметов. Никто не подбегал с навязчивым вопросом: «Вам помочь?» Помочь? Черт побери, во всем! Ему снова хотелось иметь друзей, квартиру, паб Shiobhan и свою работу! Хотелось иметь свой небольшой магазин со спортивно-туристическими товарами и вести дела с тремя похожими на него ненормальными. Хотелось бы избежать самого ужасного, что уже настигло, — падения на дно. Супермаркета. «Работника отдела товаров для отдыха просим подойти к кассе номер восемьдесят шесть». Хотелось бы, чтобы вернулась Магда. Только не та ужасная Магда последних нескольких месяцев, а прежняя, которая куда-то исчезла.

Ему не хотелось выходить в дождь и холод, в сумерки ноября.

Хозяин, а может работник, сидел в одном из дальних углов помещения, под потолком звучали какие-то странные вибрирующие звуки, словно пьяный тибетец ревел в пустой бочке. Где-то тлели благовония, наполняя помещение тяжелым душным запахом. Яцек посмотрел на доску, увешанную десятками небольших амулетов, вырезанных из латуни. Они обещали финансовое благополучие, счастье, гармонию, душевное равновесие, здоровье, защищали от приступов агрессии, ставили преграду несчастьям. На выбор. Прекрасно. Он обязан купить все.

У дверей висела внушительных размеров пробковая доска, увешанная объявлениями. Уже что-то. Некоторые наводили на мысль об агентствах типа «Лидия и Луиза — гадание круглые сутки». Интересно, есть ли у них визиты на дом? «Духовное оздоровление и снятие проклятий, также на расстоянии». «Теодорус — энергетическое оздоровление». Яцек недоверчиво покачал головой. Одно из объявлений действительно впечатляло — «Городской шаман защитит от демонов, отведет проклятия, уберет препятствия, поможет найти дорогу». Интересно, сколько берет такой шаман?

Сумасшедший тибетец на диске вопил по-прежнему, немногочисленные клиенты, бродившие до сих пор в соседних помещениях, похоже, сторговались. Зазвенел кассовый аппарат. Девушка с короткими темными волосами, в очках с роговой оправой и узкими стеклами прошла мимо, прижимая к себе упакованный в черную ткань сверток. Она несла его как-то украдкой, словно не хотела, чтобы кто-то увидел ее покупку. Понятно, что Яцек обратил на него внимание, но товар не рассмотрел. Он заметил только, как темные капли падают из пакета на каменный пол. Он уже открыл рот, но барышня спешно вышла, и колокольчик у двери разразился металлическими трелями.

Другой посетитель вышел сразу же за ней, неся запечатанный серый конверт с красными печатями какого-то ведомства, свечу зажигания и часы, на которых стрелки быстро двигались в обратном направлении. Следующий клиент заплатил, опять зазвенел кассовый аппарат, покупатель протянул хозяину пакет, завернутый в помятую коричневую бумагу, и вышел. Без товара, но расплатился. Приобрел позитивные вибрации? Тибетский воздух?

Яцек так и остался стоять, открыв рот и убеждаясь, что мир вообще в последнее