Красная луна - Маркус Луттерман

***

***

Ближе к ночи внезапно полил холодный дождь – и уже через мгновение Альва Аксельссон остановилась. Темные ручьи мутной воды стекали по склону, прихватив с собой несколько сухих соломинок. И что-то еще.

Окурок…

Она повернулась спиной к серому зданию с вольерами и взглядом проводила окурок, который уносило стремительное течение. Никто из работников зоопарка не курил, так кто же тогда здесь был? Должно быть, вечером крутился какой-то журналист. Идиот, который не смог донести окурок до урны.

Журналисты становятся все более истеричными и нервными, будто живут в постоянном страхе что-то упустить. Хотя впереди еще два месяца. Только вчера на утреннем собрании в «Колизее» Альва и ее коллеги обдумывали план того, как справляться с будущим наплывом.

В пресс-центре уже неспокойно. Почти каждый день звонят и донимают с телеканала CNN и из разных вечерних газет. Но пока получить разрешение удалось только «National Geographic» и съемочной группе Дэвида Аттенборо из BBC.

И вправду очень здорово, что уникальные роды пройдут именно здесь.

И вот уже год неугомонные журналисты толпятся у входа в зоопарк. С того самого дня, как по всему Кольмордену разлетелась радостная новость, что Зоэлла беременна. Порой стадное поведение нервных съемочных групп казалось Альве более интересным, чем все, что она видела за время работы с животными. Но она понимала их. Скрасить мрачные новости об оставшихся в мире носорогах могла только история надежды – и благодаря Зоэлле это стало возможным.

Старая и добрая Зоэлла – один из последних северных белых носорогов. То, что ей удалось забеременеть в таком возрасте, – настоящая мировая сенсация.

Порой казалось, что ее ждет неудача, но все-таки двадцатитрехлетнее животное поддалось лечению. Когда первое исследование показало, что Зоэлла беременна, директор Кольморденского зоопарка был так рад, что пустил шампанское по кругу.

Внезапно раздался громкий звук, и Альва вздрогнула.

Может, это один из носорогов бодается через забор? Нет, не похоже на них, особенно в половине третьего ночи.

Она быстро направилась к вольеру. Может, это сторож? Но не сейчас же… Его последний обход был почти два часа назад.

Ночные дежурства не были для Альвы проблемой, и до родов Зоэллы она согласилась приходить на несколько часов раньше. Это было ее любимое время – быть одной с тремя носорогами: кормить их, убирать в вольере, а потом сидеть и любоваться спокойными, неуклюжими движениями огромных доисторических животных. Да и просто слушать их довольное фырканье, когда они настойчиво зарывались носами в солому.

Не успела Альва прикоснуться к влажной ручке, как дверь распахнулась и со всего размаху больно ударила ее в бок.

Она не удержалась и, упав на спину прямо в лужу, сильно ударилась затылком. Пока ледяная вода просачивалась сквозь одежду, кто-то в черной спортивной обуви невозмутимо прошел мимо и свернул вниз, к дороге.

– Как же так…

Альва поспешно поднялась, но в глазах вдруг потемнело, она покачнулась и снова упала. Ад… Услышав шум быстрых шагов в направлении склона, она заставила себя приподняться.

«Кто они? И что здесь делали?»

Она крикнула, приказывая остановиться, но ее возглас заглушил рев из вольера. Визгливый и пронзительный, как будто резали поросенка.

Зоэлла?

Альва с трудом встала и, шатаясь, направилась к открытому вольеру, где растерянно топтались на месте Умфолози и Намакула. При виде ее они испуганно подняли огромные головы и смотрели так, будто Альва была для них чужой.

Она поспешила к Зоэлле. Та лежала на боку, ковыряя носом песок, и дрожала.

Неужели начинает рожать?

– Как ты, старушка? – спросила Альва и протиснулась между толстыми металлическими решетками вольера.

От увиденного перехватило дыхание, и она не смогла произнести больше ни слова. Просто прижала руку к губам и стояла молча.

Альве приходилось видеть похожее в журналах, в фильмах, на семинарах… Но она никогда не думала, что станет свидетельницей этому.

Ей хотелось закрыть глаза, чтобы все, что она сейчас видит, исчезло. Но взгляд невольно останавливался на кровавой ране длиной с метр – в месте, где когда-то был рог Зоэллы. Чтобы заполучить его, кто-то вонзил тупой нож глубоко в плоть, потянул за рог и просто сломал его.

Зоэлла потрясла головой и ударилась о бетонную стену, даже не заметив ее. Из раны хлестала кровь, а дыхание резко участилось, как у запыхавшегося бегуна. Неожиданно она вскрикнула так громко, что у Альвы заложило уши. Рана кровоточила все сильнее, и уже через мгновение она почувствовала запах металла.

Альва положила руки на шероховатую теплую кожу Зоэллы. Почувствовала, как ее тело то опускается, то поднимается в такт дыханию. На миг показалось, будто там двигается новая жизнь – детеныш, который так много значил.

Голова Зоэллы упала на окровавленный песок и замерла. Она медленно моргала серыми веками. Казалось, ей трудно держать карие глаза открытыми.

– Нет, нет, нет… – повторяла Альва, поглаживая шею животного и одновременно пытаясь достать телефон из кармана промокших джинсов.

Она набрала несколько цифр и прижала телефон к уху, ожидая сигнала. По ее щекам текли слезы и, капая, оставляли темные точки на морщинистой коже носорога.

– Приходи в себя, мамочка, – шептала она. – Борись. Все зависит от тебя.

Роб Чезей сидел на белом мягком диване в номере люкс. Его глаза закрывала повязка. Он держал бутылку пива и чувствовал руку неизвестной женщины на своем бедре. Из колонок звучала песня AC/DC «Highway to Hell», но он все равно слышал оживленное перешептывание друзей за спиной. Они возились с чем-то большим, разрывали липкую ленту и громко хихикали.

– Разве тебе не интересно? – спросила девушка.

От нее веяло летними духами, острыми ногтями она осторожно царапала его татуированные предплечья. Томимый ожиданием и взволнованный, он очень хотел быть там.