Шарф для лучшего друга - Фатима Мусса

Задумывался ли я о своей жизни, думал ли о будущем, строил планы, мечтал?

Нет.

Мне было 17. Я только-только покинул школьную скамью, чему был несказанно рад. Когда знакомые слышали о том, что я ненавижу учиться — впадали в ступор, я смеялся.

Хотя мне было ясно чем вызвано их удивление. Учеба давалась мне легко, учился на отлично — будучи в душе бунтарём, ненавидящем все эти книги и конспекты. Меня спасало чувство ответственности перед самим собой, перфекционизм в какой-то степени. Моя жизнь — сплошные крайности: или сдам на пять с плюсом или никак. Признаюсь, я завидовал одноклассникам, учившимся на тройки и четвёрки. Я так не умел, со стороны всё выглядело иначе: словно я ботаник, гонящийся за хорошими отметками.

Меня не знали люди даже из близкого окружения.

И дело здесь было не в них, а во мне. Я рьяно оберегал свою душу.

Построив стену, огородив свой внутренний мир, я чувствовал себя комфортно. Кирпич за кирпичиком, год за годом — я отделил себя от всего «ненужного».

Я рано повзрослел. Рано прочувствовал «тонкости» этого мира. Я замечал, то, что другим показалось бы совершенно незначительным. Зачастую так происходило против моей воли. Как я узнал позже это называется — эмпатия. Людей я читал как книги. Кстати, вот что мне нравилось читать! Люди…Такие разные…

Категоричность с которой я подходил к выбору своего окружения порой мне мешала, но позже я понял, что такова моя натура. Не высокомерие, не надменность, нет… я никогда не страдал этим.

Чутьё! Именно им была взращена моя принципиальность во всём!

Мой голос никогда меня не подводил. И я шёл следуя ему. Возможно поэтому меня находили непонятным, жёстким, упрямым. Я таким и был, ибо не встречал людей, рядом с которыми родилось бы желание открыть свою истинную сущность. Да, такую же упрямо неуступчивую, но вместе с тем — тёплую, понимающую, поддерживавшую…Сущность наполненную любовью ко всему.

Я любил жизнь, любил людей, любил мир.

Если бы я сказал это вслух, то услышал бы лишь насмешки. Вот что значит быть одиноким.

Родители часто задавали мне вопрос: почему у тебя нет друзей, лишь знакомые. Неужели можно вот так проводить время? Разве тебе не скучно?

Я только кивал и улыбался. Откровенно говоря мне не было скучно никогда. Я был одиночкой и принял это. Мне было хорошо наедине с собой. Это не эгоизм. Любить я умел, причём такой безусловной, бескорыстной любовью!

Я часто говорил себе: тебя никто не знает…Тебя настоящего.

Я не умел открываться. Не хотел. Не доверял.

Так было всю мою жизнь, пока однажды, зимним вечером, будучи выпускником университета я сел на поезд.

Я ехал к родителям в канун Нового года. Красный диплом в рюкзаке, приглашение работать в одной из лучших строительных компаний. Такие новости ждали папу с мамой.

Мне пророчили стать первоклассным инженером. К слову, мозги у меня были всегда, но и университет я еле перетерпел. Мое врождённое чувство ответственности не позволяло мне делать что-то наполовину. Либо все, либо ничего. Я выбирал всё, это давало мне сил и терпение. Мне было не важно какого цвета диплом, однако мысль, что это порадует моих родителей — грела душу.

Тогда я не знал, что этот день изменит меня, мою жизнь…Ведь о таких вещах не сообщают заранее.

Я занял место согласно билету, смотрел в запотевшее окно, но неожиданно плач ребёнка отвлёк меня. Напротив села молодая женщина с мальчиком лет шести-семи.

Периодически я поглядывал на них: потертые обувь и пальто на женщине. На малыше одежда и вовсе была заштопанной.

Внутри меня разлилось сочувствие. Тогда я понял как беспомощен. Я хотел им помочь, но не мог.

С детства родители частенько ругали, что я раздаю свои игрушки. Но мне нравилось радовать людей. Вот только радовал и помогал я-инкогнито.

Считая, что доброта должна нисходить на людей как волшебство, а волшебников никогда не видят…

Сидя и смотря на своих попутчиков, я мечтал купить им одежду, может еду, а может даже дом, если он им необходим. Впервые мне захотелось стать богатым…

Часы проходили, мы ехали молча. Веки мои слипались. Меня разбудил плач. И вдруг я услышал как женщина говорит мне: простите… простите нас что разбудили. Я хотел возразить, но она продолжила монолог: видите ли мой сын плачет от боли в горле. Это обычная простуда, но ведь ребёнку не объяснишь, что нужно пить лекарства и не ходить с раскрытой шеей.

Я слушал молча и внимательно. И тут охрипший голос мальчика…

Не разобрав что он говорит, я переспросил. Женщина отвела глаза, прошло словно несколько часов как она промолвила: не обращайте внимания, он говорит, что у него нет шарфа. Он просто забыл его дома. Нет мама, я не забыл, громко сказал мальчонка. Мы ведь должны были его купить, но ты сказала, что у нас нет денег.

В темноте я видел как лицо женщины покрывает румянец. И тут меня осенило! Мой рюкзак, — в нем я вёз помимо своих вещей и подарки родителям. Среди них был шарф… я купил его отцу, помня с детства, как он их обожает.

Молча я протянул ей шарф. Боясь оскорбить таким образом ее чувства, но слов найти не мог.

Я навсегда запомнил этот взгляд…

В нем была благодарность смешанная со стыдом. Но ее любовь и забота к сыну перевесили чувство неловкости.

Прошло около восьми лет с того дня.

Я стоял у себя в кабинете. Будучи состоятельным человеком. Часто вспоминая какое событие вызвало во мне желание стать богатым.

Я воплотил в жизнь свою мечту. Ведь мечтать и думать о будущем я начал с того момента как протянул шарф той женщине.

Я основал благотворительный фонд. Об этом никто не знал. Как и обо всем что касалось меня… Кроме них, моих соседей в поезде. Они увидели меня настоящего. Они стали моими лучшими друзьями, сами того не подозревая.

Несколько дней спустя сломалась моя машина, я ждал такси. Лил дождь. На мне был пиджак, на дворе глубокая осень. Кашель мучал меня на протяжении последних дней. Рядом стоял парнишка. Ещё совсем юный. Улица была пуста. Мы ждали долго. От холодного воздуха кашель разбушевался.

Я почувствовал хлопок по плечу, обернувшись увидел как этот самый парнишка протягивает мне шарф со словами: Вы так ещё хуже заболеете. Возьмите пока мой шарф, позже вернёте, с