Дурацкое пространство - Евгений Владимирович Сапожинский

Треск грейфера. Экран. Скинутые на пол туфли; модные очки сняты — она любила смотреть на экран так. Почти светлое платье с бледными розами, длинная толстая коса — довольно странный стиль, граничащий с пошлостью. Сперва он меня слегка раздражал.

Новые копии в последнее время попадались относительно неплохие, второй категории. Везет! Обычно третья. Первой я не видел уже несколько лет. Захудалый кинопрокат. Фильмотека.

Да и цветные тоже были редкостью. В основном я показывал и выдавал в прокат черно-белые. Работа не бей лежачего. Босс иногда приходил, забирал выручку и что-то говорил. Я отвечал. Бизнес был явно обречен: кино интересовало людей все меньше. По крайней мере, такое кино, которое мы с ним демонстрировали. Начальник — тот еще старпер, хотя и моложе меня на год или два. Да и ладно.

Маргарита чувствовала себя здесь, как дома, и мне это было приятно. Если б не она — мне в любом случае рано или поздно пришлось бы уволиться, потому что я уже начинал чувствовать себя в этом месте лишним. Но решил держаться до последнего.

Я соблюдаю правила. Да в общем-то, правило одно. Если приходит хотя бы один зритель, сеанс должен состояться. Это вбил мне в башку босс. Я поначалу спорил, говорил о выгоде. Что ж, как бы там ни было — он платит мне за смену четыреста пятьдесят фантиков, а на транспорт мне тратиться не нужно, ибо живу недалеко, хожу пешком. Деньги, конечно, смешные, зато я имею кайф, который удается понять немногим. Левак? Да, бывает. Но вовсе не так часто, как вам может показаться. Примерно раз в квартал, не чаще. Вы подумали, я бабки лопатой гребу? Ничего подобного. Случаются, конечно, эксклюзивные киносеансы, когда я навьючиваю на себя эту чертову киноустановку и прусь, как слон, за тридевять земель, дабы потешить какую-нибудь сволочь. За это дают денег, но вовсе не столько, сколько можно вообразить. Да, заметно больше, чем за смену, но прикиньте, сколько уходит на транспорт, смазку потеющих мускулов, и, главное, — на компенсацию морального ущерба. О хамстве распространяться не буду. Так что все не так весело, как может показаться на первый взгляд.

…Она стала постоянной клиенткой. Мне начинало казаться: ей все равно, что я кручу — то ли авангард десятых-двадцатых, то ли идеологическую муть тридцатых-сороковых. Она приходила чуть ли не каждый день, занимала место — всегда второе в первом ряду, чтоб положить на сиденье слева свои бабские побрякушки, и наслаждалась. Со временем я тоже начал наслаждаться. Нет, конечно, я любил кино и раньше. Но с Маргаритой я стал каким-то фанатиком. Заряжал пленку — со временем это стало выглядеть чем-то эротичным; огибая ей барабаны, сие действо я рассматривал как некую разновидность интимного акта, такие вот дела. Для Маргариты, конечно, этот нюанс оставался тайной за семью печатями — она просто смотрела на движущиеся картинки. Поворачивал пакетник, тут-то все и начиналось.

Зал. Залом мой шеф называл убогую комнатенку, где с относительным комфортом могли разместиться человек двадцать пять — тридцать. Никакой аппаратной не было — проектор заслонен чисто символическим экраном с двумя дырками: сделано по моей инициативе. Зал?

Почему бы ей, думал я долго, полгода по крайней мере, не смотреть нипковизор? Ведь он недорого стоит — ну не так, чтоб недорого, но накопить на него можно. Не считаю чужих денег, о нет. Просто бабло, потраченное на билеты, можно было бы потратить с бо́льшим толком, так мне кажется. Что ж, мое мнение, не более того. Нет, она зачем-то посещала (и посещает) этот крохотный кинозал — молчит, только протягивает деньжата на билет, всегда без сдачи — потом проходит и садится на свое место. Королева. Можно подумать, у нас тут какой-то гранд-отель.

Не поймешь.

Однажды у меня порвалась пленка. Слыхал, за такое увольняют. Хлестнуло «молоко»; шеф, слава богу, отсутствовал. Маргарита легко бы могла настучать на меня, ведь согласно нелепому кодексу, который придумал этот умник — он так сию писульку и назвал, пижон: именно кодексом, а не какими-то там правилами, — я сам подошел к ней после сеанса с книжкой и предложил сделать запись. Перо было наготове. Марго, надо отдать ей должное, сделала вид, что знать ничего не знает, отвернулась, и все. Сердце стучало, как бешеное. Я возвратился к установке и стал перематывать пленку. Тогда, после обрыва, зрительница, внаглую куря, развалилась на сиденье (назвать его креслом было бы глупо) и продолжила просмотр, как только я снова включил проектор. Она не придала накладке значения, была выше суетных мелочей. Ее не интересовало ничего, кроме фильма. Демонстрации фильма? Меня? Не знаю.

«Багровый закат». Заведение на соседней улице, которое без затей убило наш бизнес. Герр Янкель попросту не врубился, что они нам вовсе не конкуренты — надо было развивать прокат, аренду копий, а он попытался соорудить кинозал для просмотра очень заморочистого кино. Вначале зритель шел. Мне доводилось демонстрировать такое, что у самого заходил ум за разум. Качество и количество. Вот философия. Со временем, однако, касса стала пустеть, хоть Янкель и привозит такие редкие фильмы, какие и днем с огнем не сыщешь. Публика тупеет?

Сколько я ему ни говорил — бесполезно. У нас другая специфика, мол. Мы даем полтора-два часа блаженства за умеренную плату (это вначале она была умеренной) прямо в вашем доме. Странно, что Янкель не просек возможности бизнеса с выездами: второй комплект лежал, собранный, в углу так называемого кинозала и только ждал, чтобы его пустили в ход. О, босс его любит. Настолько, что почти не позволяет мне даже прикоснуться к этому металлу. Уж кто-кто, а я с этими железками имею дело, и понимаю, что у них к чему. Но он, конечно, считает себя знатоком, а меня лохом. В результате два черных старомодных кофра, большой и поменьше, пылятся, и только два или три раза в год — я имею в виду выезда́, организованные Янкелем, — с жалобными матами погружаются в пикап начальника, затем, спустя несколько часов, с какими-то уже скулящими ругательствами водружаются обратно. Поскольку за помощь в погрузке и разгрузке (практически только этим и ограничивается моя работа на выездах) Янкель накидывает чуток фантиков, я терплю. Хоть и скриплю зубами. «Прикорм» — термин босса — одной клиентки решает, по его мнению, если не все, то многое. Я скептически отнесся к этой радужной иллюзии — не могу поверить в то, что одна-единственная зрительница спасет