Пифагор - Игорь Суриков

«Молодая гвардия», 2013

Квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов.

Земля имеет форму шара.

Миром правят числа.

После смерти душа переселяется в новое тело.

Перед нами — четыре утверждения. Казалось бы, что между ними общего? Они принадлежат к совершенно разным областям знания; более того, и по своему характеру они весьма мало похожи друг на друга. Первое — одна из базовых теорем классической геометрии, которую каждый обязательно проходит в школе. Со вторым ныне тоже все согласятся. А вот третье уже озадачивает: сказано, конечно, красиво, но как-то туманно и неясно. О четвертом уж и не говорим: просто какая-то откровенная мистика!

А между тем все только что перечисленные суждения принадлежат одному и тому же человеку — герою нашей книги, знаменитому греку Пифагору. Уже отсюда видно, насколько широким и разносторонним был круг его интересов, какой большой вклад внес он в развитие культуры.

Эти его идеи приведены только в качестве примеров, и количество таких примеров можно было бы еще множить и множить. В частности, к Пифагору же восходят и такие известные понятия, как «гармония сфер», «золотое сечение» и др. Да что там! Даже сами термины «философ» и «философия» — пифагоровское изобретение. Это, конечно, не означает, что до Пифагора в Древней Греции не было философов. Были, но так себя не называли. А впервые слово «философ» («любящий мудрость») придумал и ввел в обращение именно он.

Одним словом, перед нами фигура просто-таки грандиозного масштаба. Один из крупнейших деятелей греческой «интеллектуальной революции» — а ведь в ее ходе, по сути, был создан тот фундамент, на котором и поныне зиждется наша цивилизация. Основоположник течения мысли, которое на протяжении всей античности входило в число самых авторитетных, — пифагореизма, или пифагорейства.

Писать о Пифагоре нелегко. И вот почему. Когда несколько лет назад автор работал над книгой о Сократе для серии «ЖЗЛ», ее вводной главе он дал название «Знакомый и загадочный»[1]. То же выражение в полной мере можно было бы применить и к Пифагору. Однако в несколько ином смысле.

Бесспорно, Пифагор относится к персонажам знакомым, известным, узнаваемым. О нем это можно сказать уж точно в не меньшей степени, чем о Сократе, — а, пожалуй, даже и в большей. Философия в курс среднего образования не входит, а математика школьниками, само собой, изучается. Но какая же математика без Пифагора? В результате любой из нас уже в подростковом возрасте слышал его имя.

Таким образом, обычно о Пифагоре узнают вначале как об ученом. Разбирают его теорему — ту самую, о гипотенузе и катетах; при этом часто делается оговорка, что на Древнем Востоке она была известна уже в допифагоровские времена. Позже многие интересующиеся знакомятся и с другими «ипостасями» Пифагора, часто не без удивления воспринимая информацию о том, что он — еще и философ (а он, между прочим, был более философом, нежели ученым в собственном смысле слова). Заходит речь о главном «девизе» его философского учения — миром правят числа и соотношения чисел. А поскольку числа — не материальные, а духовные сущности, абстракции, идеи, то Пифагор фактически оказывается «отцом» идеализма в философии, предтечей Платона.

Если же кто-нибудь хочет узнать о Пифагоре еще больше, то ему рано или поздно становится известна вещь совсем уже неожиданная: не только наука, но и философия также не была главным в деятельности этого мыслителя. В первую очередь он воспринимал себя сам и воспринимался окружающими как религиозный реформатор, прославленный пророк и вдохновенный мистик, предложивший новое учение о божественном. Теолог, как говорят ныне.

Как бы то ни было, имя Пифагора, повторим, знакомо всем. А как обстоит дело с загадочностью? Здесь тоже уместно сопоставление с Сократом. Сократ загадочен не потому, что о нем, о его жизни мало что известно. Нет, известно вполне достаточно. О нем, в частности, очень подробно писали его современники, люди, которые прекрасно знали его лично. Загадочность Сократа связана не с недостатком сведений, а с тем, что он сам по себе был личностью необычной, противоречивой. К тому же он не писал философских трудов, что тоже затрудняет изучение его взглядов.

С Пифагором дело обстоит иначе. Он принадлежит к более раннему этапу развития древнегреческой философии, жил примерно за столетие до Сократа, в VI веке до н. э. И о нем-то как раз действительно сохранилось весьма мало информации[2]. Во всяком случае, если говорить об информации достоверной.

Во-первых, сам он, похоже, тоже ничего не писал (впрочем, вопрос этот спорный, и он будет подробнее рассмотрен в одной из следующих глав). Далее, о нем, в отличие от Сократа, почти не имеется свидетельств современников (которые, по понятным причинам, особенно ценны). А если таковые и проскальзывают, то являются, как правило, лишь краткими и невнятными упоминаниями, из которых не много удается почерпнуть полезного.

Наверное, самое интересное и занятное из подобного рода ранних упоминаний — эпизод из жизни Пифагора, описанный поэтом-философом Ксенофаном, который являлся приблизительно ровесником нашего героя и, несомненно, был лично знаком с ним:

Нет сомнений, что Ксенофан здесь иронизирует, говорит о взглядах своего «коллеги» с некоторой долей юмора. А имеется в виду конечно же то самое пифагоровское учение о метемпсихозе — переселении душ.