Скиталец: Страшные сказки - Анастасия Князь

Анастасия Князь

Скиталец: Страшные сказки

Пролог

— Мы заблудились!

Мала хныкала и упиралась, не желая идти дальше. Едва Вадим выпустил её руку, перестав тащить за собой, как она присела на корточки и тоненько завыла. Вадим недовольно цыкнул — им обоим было по двенадцать, но он уже считался мужчиной, молодым барином, а Мала всё ещё вела себя, как ребёнок. Такая себе невеста на выданье!

Они уж несколько часов пробирались через лес. Сначала шли по тропинке, но затем Вадим свернул за лакомством, что заметил на ветке осины, и потащил Малу за собой в чащобу. Шли долго, ноги стёрли да солнце уже скрылось за деревьями, а заветная цель так и не показалась. Вадим сорвал с ближайшей ветви очередной румяный, словно только-только испечённый блин и протянул его Мале. Угощение, конечно, уже остыло, но было вполне съедобным.

— На! Подкрепись. Немного осталось.

— Ты ещё засветло это говорил! — вспылила Мала с обиженным видом, но лакомство приняла.

— В сказках волшебство всегда затемно показывается.

— Так то в сказках! И даже там к ночи ещё и нечисть вылезает.

— Нечисть света не боится. Да и сама знаешь, нечего ей делать здесь! Бабушка этот лес оберегает, а коль совсем заблудимся, она на выручку придёт.

— Так мы уже заблудились!

— Тихо!

Вадим оборвал её причитания, вскинул руку, прислушался. Мала тоже затихла, даже носом шмыгать перестала. Только глаза распахнула во всю ширь да побелела. Но лишь сова ухала вдали да чьи-то тёмные крылья прошелестели над головой. У Малы сердечко готово было разорваться от страха, а вот Вадим остался спокоен. Он лишь хотел отвлечь девочку, и у него это получилось. Бросив ей покровительственно: «Идём», он смело зашагал вперёд, всё дальше углубляясь в тёмный лес.

Первое время они ещё шли по пути, который указывали развешанные на ветках блины. Но к ночи сгустился туман, и Блинная тропка затерялась в нём. Когда не смогли найти поблизости ни одного угощения, тогда уж и Вадим признал, что они заблудились.

— Давай повернём назад, а? — взмолилась Мала.

— Ты трусишь, ты и иди, — отрезал Вадим, оставаясь непреклонным.

— Куда ж я одна-то пойду?

И тут в глубине леса средь пелены тумана зажёгся свет. Ребята остановились, Мала испуганно ойкнула и попятилась, но Вадим поймал её за руку и сжал её ладошку в своей.

— Давай не пойдём туда!

— Идём. — И он решительно потянул её за собой.

Свет вывел их к кромке леса, и сквозь деревья проступила опушка. В центре неё росли два высоченных широких дуба, на которых, как на опорах, стояла избушка. Тёплый свет лился из маленьких окошек, а дорогу к ней освещали огоньки. Густой туман окутывал врытые в землю факелы, скрывал их очертания, и горящее в них пламя казалось невесомым, словно застывшим в воздухе. На губах Вадима заиграла улыбка. Теперь уж и Мала сама шла за ним, заворожённая дивным зрелищем. Когда они подошли к избушке и встали меж дубов, сверху, над их головами, открылся лаз, и рыжий свет полился из него. Они и охнуть не успели, как оттуда же спустилась к ним деревянная лестница, как бы приглашая подняться и погреться у тёплого очага. Только теперь Мала ощутила, что продрогла в сыром тумане.

Дети переглянулись. Вадим пожал плечами и смело поставил ногу на ступеньку. Лестница скрипела под ними, но ощущалась надёжной и крепкой.

А внутри дома их окутали тепло, убаюкивающий запах трав и сладкий аромат горячих яств. Первым, что они увидели, был широкий деревянный стол, заставленный самыми разными блюдами, от многих из которых ещё шёл горячий пар. Там нашлось бы, казалось, всё: от лесных ягод в сахаре до блинов и пирогов, и овощной похлёбки. И скрипучий, словно стволы деревьев, голос ласково молвил:

— Входите, дорогие детки. Будьте моими гостями.

Бабушка Я́га

332 год Рассвета

На стол перед епархием упал набитый доверху кошель. Судя по звону, тот был полон монет, но облачённый в золотую парчу свещенник лишь бегло взглянул на него и поднял глаза на гостя. Крупный в плечах и ещё более крупный в боках мужчина, уже давно начавший не только лысеть, но и седеть, смотрел на него с укором. Поджав крупные губы, он держал руки на животе, заткнув за пояс большие пальцы. Епархий открыл было рот, чтобы обратиться к нему, но гость начал первым:

— Ваши Охотники ни на что не годны! Они трижды прочёсывали лес и ничего не нашли, заявили, чтобы я ещё раз проверил дома! Но я-то знаю, что он там, знаю, куда он ушёл. Я хочу нанять Скитальца.

Матвей Недолюбов — а именно так звали этого мужчину — служил наместником Теменьского уезда. К епархию, что представлял Единую Церковь в их краях, он приходил не впервой и не впервой требовал помощи. Снова и снова повторялся у них этот диалог, едва ли не дословно:

— Я уже отправил письма, — устало ответил епархий, — во все близлежащие и самые удалённые города и поселения — повсюду, где есть наши церкви. Как только его найдут, то передадут вашу просьбу и направят к нам. Я не приму деньги за его найм, пока он не явится.

— Я не за то пытаюсь вам заплатить. А за то, чтобы вы действовали быстрее! Прошла уже неделя, и если с Вадюшей что-то случится…

В дверь постучали. Епархий бросил: «Войдите», и на пороге появился тот, кого они только что обсуждали: мужчина, облачённый в короткий кожаный плащ и скрывающий лицо за чёрной маской. Все его одежды были тёмными: от высоких походных сапог до широкого пояса с множеством небольших сумок да потёртой шляпы с загнутыми и подшитыми к тулье полями. Но безошибочно узнавали его в любом краю не только по чёрному одеянию, но и по железу, коим увесил он всё тело. Плоские тонкие пластины были нашиты на сапоги, штаны, воротник и даже кожаную куртку, которую он носил под плащом, а на поясе покоился короткий меч в ножнах. Тканевая маска закрывала половину его лица и шею, оставляя видимыми только серо-голубые глаза и русые волосы, собранные в низкий хвост, так что определить точный возраст человека, которого в народе прозвали Скитальцем, не представлялось возможным. Да и человек ли он был? Уверенно сказать никто не мог, но любой ребёнок слышал сказку о том, что Скиталец стал