Какого цвета ночь? - Светлана Успенская

Каждый день он стоит перед зарешеченным окном… За мутным стеклом прыгают на солнцепеке возбужденные весенним воздухом воробьи, звенит капель, томительно блестит солнце в лужах. Но Иван не видит ничего. Он закрывает глаза, и ему кажется, что ноги его вновь вышагивают по заснеженной дороге, а лицо обвевает морозный воздух ночи. Он идет навстречу новой жизни, прочь от смрада и тоски больничного житья, он точно созревшая бабочка, которая уже выбралась из кокона и расправляет крылья, чтобы совершить первый в своей жизни полет…

— …Зачем? Зачем она все это делала? — спросила я. — Не понимаю.

— Я тоже не понимаю, — с тяжелым вздохом ответил следователь.

— …Мне дали три года условно, — легкомысленным тоном произнес Стас. — Понимаешь, у меня был чертовски хороший адвокат, обвинению не удалось приписать мне организацию группы…

— …И вот что интересно… — усмехнулась я, глядя в ее глаза, на дне которых плескалась отчетливая ненависть. — Как только вы тайно появлялись в городе, здесь сразу же кого-то убивали… Вам не кажется это странным?..

— …Ты не забыла про свой должок? — внезапно услышала я. Голос был такой знакомый… Характерный голос с легким иностранным акцентом. — Недавно одну твою подружку встретил… Если поторопишься, еще сможешь застать ее живой. А если не поторопишься, то получишь ее голову в мешке. А потом и твоя очередь настанет!..

…Я знала убийцу в лицо. Каждую секунду я ждала нападения сзади и в то же время не верила в возможность этого. Я знала наизусть каждую черточку его лица! Мало того, я даже жила с ним в одном доме…

Жила или сейчас живу — какая в общем-то разница?..

…Но все его мечты остались мечтами… Сколько еще лет Иван проведет в этих стенах? Всю жизнь… Она обманула его, она не вернулась за ним! После неудавшегося побега ему отсюда не выйти, нет. У него впереди целая жизнь; впереди у него — ничего нет. Ничего!..

Началось все с того, что мы с Михаилом решили организовать детективное агентство. Точнее, решил Мишка. Он же назначил себя главой конторы, а меня — своим заместителем, секретарем на телефоне, детективом низшей категории, и вообще прислугой «на все про все». Пришлось переквалифицироваться из добропорядочного инженера в человека, чьим смыслом жизни является выслеживание неверных жен, мужей-отравителей, злостных неплательщиков алиментов и нерадивых должников, — такого крутого поворота судьбы нельзя было предвидеть и в страшном сне. А все Мишка… Он обладает таким Божьим даром уговаривать людей, что при случае ему бы не составило никакого труда уговорить, например, Наполеона отказаться от летней кампании 1812 года и вместо этого совершить вояж на Северный полюс. Просто Наполеону не повезло, он проморгал нужный час своего появления на свет и родился задолго до моего приятеля.

А вот я не проморгала. У нас один год рождения, сходное воспитание, на Небесах было суждено, чтобы мы поступили в один институт, на один факультет и в одну и ту же группу. Возможно, у Небес были еще кое-какие планы относительно нашего совместного будущего, например матримониальные… Возможно, там даже уже было записано в какой-нибудь потрепанной книге судеб, что некая Татьяна Усик, такого-то года рождения, назначается в жены Михаилу Ненашеву. Все было уже записано, проштемпелевано, зарегистрировано в секретариате, одобрено подписью высшего начальника небесной канцелярии… Но я сделала ход конем — неожиданно вышла замуж за совершенно другого человека.

Очевидно, этот мой поступок спутал далеко идущие планы высших сил. Они затаили на меня обиду. Возможно, они не были виноваты в том, что мой супруг оказался патологическим ревнивцем и патологическим лентяем, но дальнейшая моя жизнь была усыпана отнюдь не лепестками роз, а скорее их отборными шипами. Семейная жизнь не сложилась. Я любила эклеры с шоколадным кремом, а муж предпочитал селедку с мелко порубленным луком. Я выказывала склонность к активному отдыху в Альпах, а он видел смысл жизни в сидении в пивной «У Чингиза» с парой-тройкой приятелей. И еще я любила перед сном закинуться романом Золя, а он злостно пренебрегал им, предпочитая великому французскому писателю хоккей до половины третьего ночи. Надо ли говорить, что совместная жизнь при такой гигантской разнице вкусов долго продолжаться не могла, и вскоре я оказалась в одиночестве в однокомнатной хрущевке на первом этаже с видом на кусты сирени и гнездившихся там алкоголиков.

Наступила скучная пора. Днем я ходила на работу, чертила чертежи никому не нужных демпферов расходящихся колебаний, вечером глотала одну за другой книги и была бы почти счастлива, но… Чего-то мне все равно не хватало. Или кого-то? Я уже подумывала, что лучше сделать: завести кошку или выйти замуж за начальника соседнего отдела, который благодаря моим смелым нарядам уже прошел предбрачную подготовку, но вдруг в моей жизни опять возник Ненашев.

Мишка времени тоже не терял. Последовав моему примеру, он скоропалительно женился на нашей однокурснице Ленке Кривцовой и вскоре даже стал отцом прелестного ребенка с таким удивительно мощным басом, которому позавидовал бы даже маэстро Шаляпин. Трехлетнему чудовищу, от которого глохли не только собственные тренированные родители, но и невинные соседи, и даже редко приходящие знакомые (вроде меня), все в один голос прочили великое будущее. Родители умилялись, пускали сладкую слезу, спорили о карьере дитяти и были едины только в одном — он гений. Юное дарование гениально избегало приема внутрь манной каши, остроумно распихивая ее по карманам пальто зашедших на огонек гостей, с садистским удовольствием вручало родителям собственный горшок в момент, когда те произносили тост за своего малыша, и выражало свой протест против несправедливости существующего миропорядка тем, что награждало гостей нелестными эпитетами. Звали его Юрка.

Юрке нужен был новый велосипед, новое пальто, новая собака взамен старого ревматика пекинеса, а его маме срочно нужна была новая шуба и соответственно деньги. Денег, как всегда, не было. Точнее, то, что было, таковыми можно было назвать с большой натяжкой. Те восемьсот тысяч рублей, которые родной НИИ выплачивал Ненашеву как перспективному специалисту, не могли удовлетворить растущих потребностей молодой семьи. Поэтому отцу семейства пришлось уволиться из науки и поступить на работу в криминальную милицию.

Там он прошел ускоренные курсы по подготовке личного состава, где его будто бы научили бороться с непрерывно растущей преступностью, затем выдали мышиного цвета форму и звездочки младшего лейтенанта. Впереди у бывшего инженера была напряженная жизнь, полная романтики, погонь, стрельбы и бандитских отпечатков пальцев. Такую жизнь Мишка выдержал ровно год. Лена была опять недовольна своим материальным положением — ее подруга, жена одного из тех, с кем Мишка доблестно боролся в свое рабочее время, щеголяла в сногсшибательных нарядах, каких супруга милиционера позволить себе никак не могла.

В семье назревал конфликт. Сначала он протекал в скрытой форме, затем постепенно разросся, вышел на поверхность и втянул в свою орбиту не только непрерывно ссорящихся супругов, но и их родителей, родственников и знакомых. Стало ясно — так дальше жить нельзя. Лена считала, что мужчина обязан обеспечить своей семье сносное существование, а мужчина, то есть Михаил, пребывал в странной уверенности, что он его уже обеспечил. Трагические противоречия нарастали в геометрической прогрессии, юный гений Юрка церковным басом требовал новый вертолет с дистанционным управлением и включился в коалицию против отца.