Судьба вампира - Дэннис Крик

«Нас почитают обманщиками, но мы верны; мы неизвестны, но нас узнают; нас почитают умершими, но вот, мы живы; нас наказывают, но мы не умираем; нас огорчают, а мы всегда радуемся; мы нищи, но многих обогащаем; мы ничего не имеем, но всем обладаем».

(2 Кор. VI, 8-10)

«Ты еще не знаешь о том, что я люблю тебя. В моей любви нет и тени корысти. Она искренна и чиста, как безоблачное небо в долгожданный летний день. Когда ты поймешь это, я вернусь. А пока я безмолвствую. В затишье и покое я жду твое решение. Пусть это будет слово, единственное слово, которое воскресит мою страждущую душу из пепла, но слово это должно идти от самого сердца, из самой глубины тебя», – Великий Сошо, несчастный влюбленный, растративший благие порывы на суетную блажь недостижимого. В. Мурсия «Потерянный рай»

– О, нет! Господи, нет!

В ее крике смешалось все. И отчаяние, и боль, и страх, испытываемый не за себя, а за жизнь того, кто сидел в пострадавшей машине. И мольба о помощи, и полное бессилие.

Дрожащей рукой она открыла водительскую дверь и ступила на дорогу.

– Господи, я вас не видела, клянусь, я… – она обхватила руками голову, пальцы впились в золотистые кудри.

В первые секунды после столкновения она не слышала ничего вокруг. Только теперь до нее донеслись сторонние шумы. Шелест травы, позвякивание искореженного металла, вой ветра.

И леденящий душу стон.

– Вы ранены? – она обратилась к незнакомцу.

Тот дернул головой и что-то прошептал.

Волна ужаса схлынула, и в тот короткий миг, когда возникла слабая надежда, она услышала свой голос.

Сперва он не мог понять смысл того, что говорит ему девушка, которую он не видел. Ее слова, тягучие и монотонные, сливались в нечленораздельные пространные звуки. Но постепенно, по мере прихода в сознание, все его чувства, в том числе и слух, стали возвращаться.

Первое, что он увидел, было ее лицо. Из туманной дымки выплыл образ ангела.

Тонкие контуры губ, в уголках которых улыбка была бы лучшим жестом первозданной красоты. Высокие скулы, суженные к низу сердцевидного лица. Длинные золотистые волосы-спирали, раскинувшиеся по плечам, скрывающие белую эльфийскую шею. И способные на страстную выразительность большие синие глаза-льдинки.

Черты создания прекрасного.

Он подумал о том, что если бы не испуг, волнение и ужас, отразившиеся на ее лице, им был бы шаг до безупречности. И даже худоба ее, казавшаяся излишней в этом коротеньком пальто, была примером подлинного изящества – тонкой и строгой соразмерности и красоты.

Теперь он знал, как должна выглядеть женщина, от которой невозможно отвести глаз.

– Я сейчас вызову «Скорую». Подождите, пожалуйста… – она кинулась в свою машину. А он продолжал слышать голос ангела в шумящей голове.

– Я сейчас позвоню, вы только не умирайте, прошу вас… – слезы выступили из глаз, дыхание перехватило, – Господи, ну где же этот телефон! – нервными руками она рыскала по салону. – Где же ты…

В какой-то момент бесплодных поисков ей показалось, что это все, конец. Она не успеет вызвать «Скорую», никто не окажет помощь несчастному, и он умрет в своей машине, едва придя в сознание.

Слепое наступление паники было стремительным, и она знала, что если дать ей хоть шанс, то она уничтожит в ней малейшие зачатки здравомыслия.

Но вдруг удача улыбнулась ей. Она увидела мобильник на коврике под сиденьем, схватила чертов аппарат и нажала красную кнопку.

Медленно-медленно маленький экранчик стал заполняться голубоватым светом.

Водитель поднял голову.

В разбитом сознании расплывалась полуспущенная воздушная подушка с красным пятном посередине. Он попробовал привстать, но резкая боль в области затылка отбросила его обратно на откинутую спинку кресла. Сил хватило только на то, чтобы медленно поднять руку и коснуться головы. Увиденная им кровь, струйками ползущая по линиям ладони, натолкнула его на мысль о том, что рана глубокая и, возможно, серьезнее, чем показалось ему сперва.

– Ну, давай же… – пальцы, повлажневшие, непослушные, застыли на передней панели, – Господи, ну же… – девушка вытерла рукой потекшую тушь.

Ввела пин-код.

– Давай… – услышала какой-то звук в салоне покореженной «Тойоты» и повернулась. Руки сами разжались, и телефон упал на дорогу. Грохот разбитого корпуса заставил ее вздрогнуть. Она подняла мобильник. В глазах еще теплилась надежда, когда она смотрела на треснувший экран, пытаясь набрать на клавиатуре знакомые цифры.

– Простите… это я во всем виновата…

Он смотрел на нее, боясь оторваться.

– Простите, простите, ради бога… вы можете идти?

– Да, – сказал он и не узнал свой голос.

С чего он взял, что может идти? Ноги его не слушались, когда он пытался пошевелить ими.

– Я не ожидал, что вы выскочите так неожиданно… Меня успокоило отсутствие людей. Здесь так мало людей… а я ехал слишком быстро… здесь, наверное, ездят медленно… – он провел рукой по лбу, неосторожным движением размазав кровь под глазом.

Каждое слово приносило ему боль. Ее дерзкие вспышки загорались в затылке и перетекали медленно в верхнюю часть позвоночника. При каждом вздохе боль становилась сильнее. И чем чаще и быстрее он дышал, тем невыносимее она была.

Девушка подошла к машине.

– Мой телефон разбился, – она показала ему две части мобильника. – У вас есть сотовый? Вам срочно нужна помощь врача. Я позвоню с вашего телефона и вызову врача, – она попыталась открыть дверь, но безуспешно.

– Заклинило, – он качнул головой и указал на приборную панель, где покоились разнесенные на части осколками лобового стекла остатки его мобильника.

– Беда… Теперь никого не вызвать. А ждать здесь машину в такой час смерти подобно. До ближайшей клиники ехать минут тридцать-сорок, не меньше, – взгляд ее блуждал в поисках решения, и когда она, наконец, нашла его, произнесла почти скороговоркой.

– Давайте я отвезу вас к себе, оттуда позвоню в клинику и вызову врача. А до его приезда я окажу вам первую помощь. Я живу здесь совсем рядом, – она наклонилась, чтобы помочь ему выбраться сквозь разбитое окно, и он коснулся кончиком носа ложбинки между двух ее упругих грудей, спрятанных в эластичный полупрозрачный лиф.

На золотой цепочке, свисающей с ее шеи, он увидел маленький серебряный кулон в форме сердца. На лицевой его стороне каллиграфическим почерком было выгравировано «Анна».