Гарем - Кэти Хикман

Эту книгу — моему сыну, Люку

Nur 'Aynayya, что означает «свет моих очей», который был там с самого начала

Эхо шагов в памяти

Вдоль тропы, что нам было не одолеть,

К двери в розовый сад, что не удалось открыть.

И эхо моих слов,

Которых ты не услышала.

Томас Стернз Элиот. Четыре квартета

(имена, выделенные курсивом, указывают на то, что данный персонаж является реальным лицом)

Подданные Английской державы

Пол Пиндар — представитель Левантийской торговой компании; секретарь посольства Великобритании.

Джон Керью, его слуга и главный повар посольства.

Сэр Генри Лелло — английский посол.

Леди Лелло — его супруга.

Томас Даллем — механик, органных дел мастер.

Томас Гловер — представитель Левантийской торговой компании; секретарь посольства Великобритании.

Джонас и Уильям Олдридж — торговцы, английские консулы на островах Хиос и Патрос.

Джон Сандерсон — представитель той же торговой компании.

Джон Хэнгер — его ученик.

Мистер Шарп и мистер Лэмбет — представители той же торговой компании в Алеппо.

Преподобный Мей — пастор посольства Великобритании в Стамбуле.

Кутберт Булл — повар в посольстве Великобритании.

Томас Лампри — капитан торгового судна.

Селия Лампри — его дочь.

Аннетта — ее подруга.

Подданные Оттоманской империи

Валиде[1] Сафие, владетельная султанша — мать султана Мехмеда III.

Эсперанца Мальхи — кира,[2]доверенное лицо владетельной Сафие.

Гюльбахар, Айше, Фатима и Тюрхан — доверенные служанки валиде.

Гюляе, хасеки[3]султана — любимая наложница султана.

Хайде — наложница султана, мать принца Ахмета.

Ханзэ — молодая женщина в гареме.

Хассан-ага, известный по прозвищу Маленький Соловей, — глава стражи черных евнухов.

Гиацинт — евнух.

Сулейман-ага — старший евнух.

Карие[4]Лейла — прислужница в купальнях гарема.

Карие Тата и карие Туса — прислужницы в гареме.

Султан Мехмед III — правитель Оттоманской империи в 1595–1603 гг.

Валиде Нурбанэ — мать предыдущего султана, старая владетельная султанша.

Янфреда-ханум[5]— бывшая управительница гарема.

Джамаль аль-андалусиец — ученый, астроном.

Другие

Де Бреве — посол Франции при дворе султана.

Байло-венецианец — посол Венеции при дворе султана.

Оксфорд, нынешнее время

Пергамент, когда Элизабет впервые взяла его в руки, имел янтарный оттенок настоявшегося чая и был хрупким, как высохший лист дерева.

Малого формата, он был сложен втрое и прекрасно уместился между страницами книги. Вдоль той, что оказалась наружной из этих сложенных сторон, бежало водяное пятно, повредившее текст. Элизабет бросила быстрый взгляд на строку в каталоге — «Opus astronomicus quaorum prima de sphaera planetarium»[6]— и снова обратилась к сложенному листу.

«Я отыскала его».

От волнения горло так сильно перехватило, что стало трудно дышать, и некоторое время она сидела, боясь даже шелохнуться. Библиотекарь не глядел в ее сторону, он занимался книжками, разложенными на тележке, стоя к ней спиной. Девушка перевела взгляд на циферблат часов, висевших на противоположной стене, — без пяти минут семь.

До закрытия библиотеки оставалось совсем мало времени. Колокольчик уже прозвонил, и большинство читателей начали пробираться к выходу, но она по-прежнему оставалась на месте, не в силах заставить себя развернуть пергамент. Вместо этого взяла в руки книгу, в которой он находился, и, осторожно раскрыв ее таким образом, чтобы корешок покоился на сложенных вместе ладонях, поднесла к лицу.

«Осторожней, сейчас как можно осторожней», — приказала она себе.

Прикрыв глаза, чуть потянула носом, как пугливая кошка. И сразу уловила в запахе старой книжной пыли слабую струю камфары. Потом вдруг повеяло морем — да, определенно, эта книга хранила запах моря. Затем еще чем-то. Что же это было? Она снова принюхалась, на этот раз еще более осторожно.

Розы. Печальный аромат роз.

Когда Элизабет отложила книгу, руки ее дрожали.

Стамбул, в ночь на 1 сентября 1599 года

— Они мертвы?

— Девушка — да, мертва.

Хрупкая фигурка, две тонкие золотые цепочки едва заметны на узких лодыжках, ничком лежала среди подушек, разбросанных по полу.

— Он тоже?

Кира владетельной султанши, еврейка Эсперанца Мальхи, поднесла фонарь к другому телу, неловко распластавшемуся на диване, и осветила его. Из кармана своей туники она достала крохотное, в драгоценной оправе зеркальце и поднесла к ноздрям лежащего. Тонкая, почти неразличимая пленка затуманила его гладкую поверхность.

— Нет, госпожа. Еще нет.

В глубоком сумраке, у самой двери, ведшей в небольшую спальню, стояла Сафие, госпожа валиде, мать Тени Аллаха на Земле. Несмотря на то что ночь выдалась безветренной и тихой, она вздрогнула и поправила на плечах тонкую шаль. При этом движении на ее пальце коротко сверкнул огромный, размером с голубиное яйцо, изумруд, своим острым блеском напомнив кошачий взгляд.