Дверь в декабрь - Дин Кунц

Герде,с которой я всегда

открывал дверь в будущее

Одевшись, Лаура метнулась к входной двери и, открыв ее, увидела, как к тротуару перед ее домом подкатила патрульная машина управления полиции Лос-Анджелеса. Она вышла на крыльцо, захлопнула дверь, сбежала по ступенькам, и ее каблучки зацокали по дорожке.

Длинные стрелы холодного дождя пригвоздили ночь к городу.

Зонтик она с собой не взяла. Не помнила, в какой стенной шкаф засунула его, и не хотела тратить время на поиски.

Раскаты грома прокатывались по темному небу, но она едва замечала это зловещее громыхание. Для нее самыми громкими ночными звуками были удары собственного сердца.

Водительская дверца черно-белого автомобиля открылась, из кабины вышел полицейский в форме. Увидев ее, вернулся за руль, перегнулся через пассажирское сиденье и открыл дверцу со стороны тротуара.

Она села рядом с полицейским, захлопнула дверцу. Холодной, трясущейся рукой откинула с лица прядь мокрых волос, заложила за ухо.

Патрульная машина благоухала дезинфицирующим средством с запахом сосны, сквозь который пробивалась вонь блевотины.

— Миссис Маккэффри? — спросил молодой полицейский.

— Да.

— Карл Куэйд. Я отвезу вас к лейтенанту Холдейну.

— И к моему мужу? — озабоченно спросила она.

— Об этом я ничего не знаю.

— Мне сказали, что они нашли Дилана, моего мужа.

— Вполне возможно. Лейтенант Холдейн вам все расскажет.

Она поперхнулась, прикрыла рот рукой.

— Прошу извинить за вонь. Этим вечером арестовал парня за управление автомобилем в пьяном виде, так он еще и повел себя как свинья.

Ее желудок поднялся к горлу вовсе не из-за запаха. Ей стало нехорошо совсем по другой причине: несколько минут назад кто-то из полицейских сообщил по телефону, что они нашли ее мужа, но не упомянул Мелани. А если Мелани не с Диланом, то где она? Потерялась? Умерла? Нет. Немыслимо. Лаура, прижимая руку ко рту, скрипнула зубами, задержала дыхание, подождала, пока тошнота отступит.

— Куда… куда мы едем?

— В один дом в Студио-Сити. Недалеко.

— В котором они нашли Дилана?

— Если вам сказали, что нашли его, скорее всего, да.

— Как смогли они его засечь? Я не знала, что его искали. Полиция сказала мне, что повода вмешиваться у них нет… Это не по их части. Я уже думала, что у меня нет шансов когда-нибудь увидеть его… или Мелани.

— Вам нужно поговорить с лейтенантом Холдейном.

— Дилан, должно быть, ограбил банк. — Она не скрывала горечи. — Похищения ребенка у матери недостаточно для того, чтобы привлечь полицию.

— Пристегните ремень безопасности, пожалуйста.

Лаура нервно схватилась за ремень, защелкнула его, Куэйд отъехал от тротуара, развернулся на пустынной, залитой дождем улице.

— Так что вы можете сказать о Мелани? — спросила она.

— О ком?

— О моей дочери. Она в порядке?

— Извините, я и об этом ничего не знаю.

— Так ее не было с моим мужем?

— Думаю, что нет.

— Я не видела ее… почти шесть лет.

— Спор об опеке? — спросил он.

— Нет. Он ее похитил.

— Правда?

— Ну, закон называет это спором об опеке, но, по моему разумению, это похищение, и ничто другое.

Злость и негодование охватывали ее, как только она начинала думать о Дилане. Лаура постаралась отогнать эти чувства, постаралась не испытывать к нему ненависти, потому что в голову внезапно пришла безумная мысль: Бог наблюдает за ней, Он судит о ней по чувствам и делам, и, если она позволит ненависти накрыть ее с головой или злобе заполнить разум, Он решит, что она недостойна воссоединения с маленькой дочерью. Безумие, конечно. Но она ничего не могла с собой поделать. Страх сделал ее безумной. И отнял у нее все силы. Она так ослабела, что не могла набрать полную грудь воздуха.

Дилан… Лаура задалась вопросом, чего ждать от первой за столько лет встречи лицом к лицу. Он попытается объяснить свое предательство? И что скажет она? Сможет выразить словами переполняющие ее ярость и боль?

Дрожь начала бить Лауру после телефонного звонка, но теперь ее просто трясло.

— Вы в порядке? — спросил Куэйд.

— Да, — солгала она.

Куэйд промолчал. С включенной мигалкой, но без сирены, они мчались по залитой дождем западной части города. Если пересекали глубокую лужу, вода летела в обе стороны, покрываясь белой пеной.

— Ей сейчас уже девять лет, — нарушила затянувшееся молчание Лаура. — Моей дочери. Я не могу сказать, как Мелани сейчас выглядит. В последний раз видела ее трехлетней.

— Извините. Я не заметил там маленькой девочки.

— Каштановые волосы. Зеленые глаза. Коп промолчал.

— Мелани должна быть с Диланом! — воскликнула Лаура, разрываясь между радостью и ужасом. Радовалась, что снова увидит дочь, боялась, что она мертва. Лауре так часто снился такой сон: она находит обезображенный труп Мелани. И теперь она подозревала, что сон этот — вещий, знак свыше. — Она должна быть с Диланом. С ним она провела все эти годы, шесть долгих лет, так почему сейчас ей не быть с ним?

— Мы будем на месте через несколько минут, — разлепил губы Куэйд. — Лейтенант Холдейн ответит на все ваши вопросы.

«Они не стали бы будить меня в половине третьего ночи, вытаскивать из дома в грозу, если бы не нашли и Мелани. Уверена, что не стали бы».

Куэйд смотрел на дорогу, и его молчание пугало ее сильнее любых слов.

Скрипучие «дворники» не могли полностью очистить лобовое стекло. Прилипшая к нему жировая пленка искажала окружающий мир, и Лауре казалось, что едут они во сне, а не наяву.

У нее вспотели ладони. Она вытерла их о джинсы. Чувствовала, как пот выступает под мышками, течет по бокам. Вновь скрутило желудок, тошнота снова подкатила к горлу.

— Она ранена? У нее серьезная травма? Так? Поэтому вы не хотите ничего о ней говорить?

Куэйд искоса глянул на нее.

— Честное слово, миссис Маккэффри, я не видел в доме маленькой девочки. Я от вас ничего не скрываю.

Лаура обмякла, откинувшись на спинку сиденья.

Слезы уже выступили на глазах, но она приказала себе не плакать. Слезы означали бы признание в том, что она потеряла всякую надежду найти Мелани живой, а если она теряла надежду (еще одна безумная мысль), то на нее ложилась ответственность за смерть ребенка, потому что (еще безумнее) Мелани, возможно, продолжала существовать, как Динь-Динь в сказочной повести «Питер Пэн», поддерживаемая лишь постоянной и страстной верой. Лаура понимала, что охвачена тихой истерией. Сама идея о том, что жизнь Мелани зависит от материнской веры и сдерживания слез, была нелепой и иррациональной, но Лаура ухватилась за нее, подавила слезы, снова и снова твердила себе, что Мелани жива.