Жизнь по моде - Линда Ленхофф

Майклу и Кейси Эверитт – за то, что превратили мою жизнь в жизнь à la mode.[1]

Я благодарна моим наставникам, которые читали с открытым сердцем: спасибо вам, Дэнис Палумбо, Стивен Купер и дух Линн Луриа-Сукеник. Особая благодарность моему научному руководителю Джерри Бампусу за поддержку и добрые слова.

Благодарю моих друзей и читателей первых набросков за заметки на полях, особенно Ким Эверетт, Рене Свиндл, Дженнифер Болл и Беверли Болл.

Отдельное спасибо Джинни Чун, Синди Ламберт, Линн Сассенрат и, Джил Йеско за годы дружбы, чаепития и разговоры о писательском труде. И Кристине Питчер за все это и за помощь в трудные моменты.

Самая большая благодарность Салли Хилл Макмиллан, моему агенту, за то, что приняла мою книгу и ее персонажей и пристроила их, как и обещала. За что ей моя вечная благодарность и горы лаванды в знак признательности.

Спасибо моему редактору Джону Сконьямильо – за то, что понял эту книгу как свою и задал множество трудных вопросов.

Горячие благодарности и приветствия всем редакторам в издательстве Алан Р. Лисе, особенно Рику Мамма и Анджелине Лоредо, благодаря которым мне так приятно вспоминать это издательство.

И, наконец, спасибо Майклу и Кейси Эверитт за ежедневную поддержку, любовь и поп-корн. И за то, что они моя семья.

Когда долго идет дождь, как сейчас, например, я порой замечаю, что брожу по своей квартире по неким воображаемым линиям, пока не уткнусь лицом в стену. Тогда я поворачиваюсь и прокладываю новый маршрут: он приводит меня к окну, где я стою и слушаю, как по стеклу стучат капли, словно кто-то раздраженно барабанит пальцами по столу. Я рассматриваю улицу за окном, надеясь увидеть что-нибудь необычное, но тщетно – все по-прежнему, даже красно-лиловые флажки на карнизе ресторанчика напротив свисают все так же, мокро и печально. Дождевые капли собираются в ручейки на стекле, а те стекают на подоконник, оставляя грязные, темные следы. Будто пяти дней непрерывного дождя недостаточно – теперь мне придется отмывать еще эту грязь.

Физические упражнения на сегодня окончены. Зарядка представляла собой путешествие по лестнице вниз, за почтой. Нет, я в самом деле старалась ровно и глубоко дышать, высоко поднимая колени, пока взбиралась обратно на четыре пролета вверх. Стопку почты добрых шести дюймов высотой можно читать несколько часов, если просьбы о пожертвованиях окажутся достаточно пространными. К тому же уйдет время и на то, чтобы решить, каким образом использовать кучу ненужной бумаги. Есть чем заняться субботним утром.

Я уже давно пытаюсь сшить новые шторы, белые с синим. Хотя, конечно, слово «новые» здесь не совсем подходит, поскольку старых штор у меня нет. Есть только белые занавесочки, не слишком веселенькие, однако. Я прибегла к помощи допотопного маминого «Зингера», и все получилось бы здорово, будь у меня хоть малейшее представление о процессе шитья.

Звонит телефон. Я мысленно считаю до пяти, чтобы не показаться слишком нетерпеливой, и лишь после этого хватаю трубку.

– Доброе утро, Холли, дорогая. Ты занята? – Это моя матушка.

– Привет, мам, нет, – произношу я как мантру и тяну ткань из-под иглы машинки.

В паре мест случайные складки оказались пристрочены друг к другу замысловатым образом.

– Отлично, я звоню, чтобы пригласить тебя пообедать со мной и твоей сестрой, – говорит она, и в промежутках между словами мне слышится шуршание пилочки для ногтей. – Я угощаю, – добавила мама, словно размахивая шоколадным батончиком над головой.

Если подумать, я бы сейчас не возражала против шоколадного батончика.

Поворачиваюсь к груде почты и начинаю разбирать ее. Исключительно полезно отвлечься на что-нибудь, когда беседуешь с матушкой. Так вы не брякнете ненароком ничего не слишком оптимистичного, о чем наверняка размышляете в свои тридцать лет. Нет, у нас неплохие отношения, но порой я предпочитаю занять чем-нибудь голову, когда общаюсь с родственниками.

– Я вообще-то хотела заняться домашними делами, – сообщила я, почти не соврав при этом.

– О да, уверена, твоей квартире не помешает небольшая уборка. Что там за звуки?

– Я распечатываю почту, скопившуюся за неделю. Может, мне повезло, и я выиграла двести пятьдесят миллионов долларов.

– Это было бы великолепно, дорогая. Тогда ты могла бы купить себе новое платье для особых случаев, например, для ленча с матерью и сестрой.

Вроде бы сейчас слышится звук встряхиваемого пузырька с лаком для ногтей. Матушка категорически не желает, чтобы кто-то посторонний прикасался к ее ногтям. Я же не прекращаю обкусывать свои.

– Ну что ж, – говорю я, – тебе придется смириться с моим старым жалким платьицем. По крайней мере пока не позвонит Эд Макмагон.

– По-моему, ты должна непременно прийти на ленч, – отвечает она, – чтобы услышать, как хвастает твоя сестра своей очередной помолвкой. Тебе же известно, если мы не выслушаем ее, она начнет приставать с этим к совершенно незнакомым людям.

Здесь матушка, безусловно, права.

– Не знаю. Я уже выслушала предыдущие пять историй. Пускай она поведает очередную незнакомым. Ведь метро существует именно для этого. – Обнаружив в стопке большой пухлый пакет, трясу его в надежде на нечто удивительное, что я заказала по каталогу, а потом забыла. Нечто стоящее. Внутри обнаруживаю штопор – ни записки, ни рецепта, ни квитанции. – Кстати, мам, ты не посылала мне в последнее время кухонных принадлежностей?

– Нет, а тебе что-нибудь нужно? – Иногда матушка очень мила.

– Нет, просто я обнаружила нечто неожиданное.

– Если в своей кухне, то ничего удивительного, – замечает она. – В общем, сегодня вечером ты идешь с нами ужинать.

– Ужин, нет, я…

– Мы с Ронни собрались в маленький французский ресторанчик в Виллидже, неподалеку от твоего дома, и заказали столик на троих. Это было нелегко, раз в жизни выпадает такой шанс!

Мама недавно начала встречаться, или по крайней мере обедать, с высоким седовласым мужчиной, который просит меня называть его Ронни. Имя Ронни, на мой взгляд, вполне подходит для трехлетнего малыша. Впрочем, приятно, что мама встречается – и обедает – с мужчиной. Три года назад мой отец сбежал в Техас с Софи, своей троюродной кузиной или что-то в этом роде – словом, дальней родственницей. Они разговорились на какой-то семейной вечеринке и с тех пор не расстаются. Никто из нас не любит об этом вспоминать.

Однако мне удалось отказаться от ужина. Ронни обожает нацепить на вилку кусок рыбы, поднять ее вверх и радостно завопить: «Ага, попалась!» Похоже, он любит рыбу.