Сталь и пепел. Русский прорыв - Вадим Львов

Русские танки вынырнули из-за дымовой завесы, гудя турбинами на расстоянии меньше двух километров от расположения американцев. «Барсы» создавались именно для того, чтобы в маневренном бою сокрушить «вероятного» противника и расчистить дорогу в глубь Европы тысячам более примитивных советских танков.

Конструкторы уповали на три составляющих успеха Т-80 – подвижность, огневую мощь и защиту. Если с первым и вторым у «Абрамсов» генерала Меллоуна все было в норме, то защита, как обычно, ни к черту не годилась. Плата за комфорт экипажа – приходилось прикрывать броней эргономичный внутренний объем. Причем броней тонкой, поставь туда основательную броневую преграду – вес танка перевалил бы за сотню тонн.

Стреляй «Абрамсы» с места, как в «Буре в пустыне», по устаревшим машинам арабов – это было бы неважно. Но в «собачьей свалке», которая началась после прорыва русских на близкую дистанцию, бронезащита играла ведущую роль.

Видели бои на ринге, когда низкорослый, но шустрый боксер прорывается к огромному увальню, спокойно ждущему у канатов? То же и случилось в танковом бою под Радомом 29 июля…

Акула будет рада,

Если весь мир окажется под водой.

Китайская пословица

Пляшет небо под ногами,

Пахнет небо сапогами,

Мы идем, летим, плывем.

Наше имя – Легион.

«Легион».

Группа «Агата Кристи»

Если вы были в столице бывшей Поднебесной империи, то обязательно посещали сердце этой древней страны Пекин, или Бейджинг, как его называют сами китайцы. В центре этого магического для иностранцев сердца, в районе Сичен, к западу от Запретного города лежит озеро Бэйхай, в простонародье – «северное». Вокруг этого озера сегодня крутится вся общественная и политическая жизнь тысячелетней империи народа хань. Здесь находится Чжуннаньхань – китайский аналог Кремля, скопление правительственных учреждений и штаб-квартира ЦК КПК. Один из самых могущественных людей в китайской партийной иерархии, глава организационного отдела Секретариата ЦК и по совместительству основной куратор органов разведки и госбезопасности, товарищ Чэн Юаньчао внимательно смотрел на двух зашедших к нему людей. Генералы Вань Цзян и Ян Чжи представляли две длани китайской системы безопасности. Сухощавый и жилистый Цзян руководил вторым бюро «Гуанбу» – Министерства государственной безопасности, а упитанный и жизнелюбивый Чжи командовал департаментом разведки и контрразведки в Министерстве общественной безопасности[1]. Оба генерала были ставленниками Чэна и его давними, еще со студенческой скамьи знакомыми.

Юаньчао сделал пригласительный жест рукой, и вошедшие устроились по обоим сторонам огромного лакированного стола. Социализм, вопреки всем заклинаниям его идеологов, не только не преодолел синдром борьбы за власть среди государственной верхушки, но и обострял его. Несмотря на единую идеологию, Госсовет КНР увлеченно интриговал против ЦК, а региональные партийные организации – против центра. Чэн Юаньчао служил Генеральному секретарю КПК, и только ему. Генералы, сидящие перед ним, – кадровый резерв партии на ближайшие годы. Пора было разогнать зажравшихся бюрократов с их сыночками-олигархами и продолжать уверенный рост Поднебесной[2].

– Какие проблемы, товарищ Цзян? – спросил Чэн, гляди исподлобья на своего визави. – Зачем вы настаивали на экстренной встрече?

– Возможно раскрытие нашего агента Аиста и срыв операции «Три всадника». Ситуация весьма серьезна.

Сидящий напротив Цзяна Ян Чжи с немым стоном закатил глаза к лепному потолку и спросил коллегу:

– Насколько вероятно раскрытие?

– Если не принять срочных мер, раскрытие практически неизбежно. Агента узнал беглый уйгурский диссидент.

– Вам, – Цзян кивнул в сторону Чжи, – профессор Шохрат Юсеф хорошо знаком. Вы же настаивали на его срочной депортации из страны в девяносто пятом.

– Как это могло получиться? Насколько я знаю, Аист больше десяти лет работает «нелегалом». И очень успешно, это наш лучший оперативник.

– Возможно, я подчеркиваю, возможно, он ослабил бдительность. Насколько нам известно, Юсеф опознал его в Каире. На международной конференции по вопросам ислама. Столкнулись в ресторане.

– И что? – спросил Чэн, явно теряя терпение.

– Юсеф остановил Аиста на выходе и назвал его прежнее имя и звание. Естественно, Аист не отреагировал, сказал, что опознались, и пошел по своим делам.

– Черт. Чистая случайность, – буркнул Ян Чжи. – Как такое могло быть после всех хирургических вмешательств? Пять операций, гарантии специалистов по пластической хирургии… и какой-то уйгурский ученый клоп опознает нашего человека.

– Нет, товарищ Чжи. Это говорит о том, что нельзя привлекать сотрудников вашего ведомства к операциям стратегической разведки. – Юаньчао сверкнул глазами.

Повисла неловкая, тяжелая, словно нож гильотины, пауза. Генералы спрятали глаза.

– Товарищ Цзян, неужели в «Гуаньбу» не нашлось агента уровня Аиста?

– Нет. К сожалению, исламский фактор – это относительно новое дело для внешней разведки. Тем более для тайной операции такого масштаба. Основная масса оперативников со знанием исламского вопроса сосредоточены у генерала Чжи. По крайней мере так было тогда. И действительно, Аист – лучший из лучших.

Генералы были правы. Чэн это знал. Значит, часть ответственности за срыв «Трех всадников» будет лежать на нем. Отвертеться не удастся. В лучшем случае выгонят на пенсию или послом в Непал или Гондурас. В худшем – инфаркт и пышные похороны. Слишком большие деньги потрачены, слишком многое поставлено на карту.

Председатель Лю Хайбинь такого провала не простит. Ни ему, ни его команде.