Гриша - Лариса Петровна Лапочкина

Лариса Лапочкина

Гриша

Мы живем по воле случая в этом мире. У каждого своя судьба и свое стечение обстоятельств. Странно, но никто не переживает по поводу случайности происходящего, никто не обращает внимания на невозможность противостоять этому року – все просто живут… И вроде бы перед каждым из нас одни и те же перспективы. Каждый приходящий сюда получает шанс. Всего семь нот, а мелодия всегда разная. Вот и эта история, которую хочу рассказать, связывает несколько поколений болью от простого вопроса почему?

Сейчас мир стал таким маленьким. Такой огромный, он вмещается во всем своем многообразии в смартфоне. Он у нас на ладони, и там все ответы на вопросы. Магия интернета. Какое-то глобальное реалити-шоу. Мы не сомневаемся в том, что мнения экспертов, на всевозможных каналах, абсолютны. А соцсети, так это уже отдельный вид искусства. Создаются целые религиозные кланы вокруг некоторых личностей и миллионы подписчиков, начинают свой день с лика своего кумира. Моя крохотная племянница, которой нет и двух лет, управляется с телефоном так ловко, что не вызывает сомнения тот факт, что для ее поколения пространство сожмется еще в разы. Мы сопереживаем откровениям блогеров, абсолютно чужих людей, находящихся за сотни километров от нас. Кто-то делится секретами кулинарии, а другой точно знает, как заработать миллионы. Все близко так, знакомые все лица. Сплетни планетарного масштаба. Но по сути ничего не меняется.

Все тоже самое было в границах обычного села, лет сто назад. Свои большие и маленькие люди.

Секреты, тайные свидания, аферы века. Да, да и это было так же и о том же.

Кто-то шел по велению сердца, не ведая о том, как интересен его тернистый путь односельчанам. Кто-то наоборот, был в курсе всех дел, знал все. Все и обо всех.

Когда ты шестой ребенок в семье, а вас всего девять и замученный тяжелым трудом отец даже не различает вас по именам, жизнь сама становится твоим учителем. Ты ступаешь своими босыми ножками по земляному полу, думая, как бы стянуть у матери сахарный камушек. У отца большое и крепкое хозяйство, работают с утра до ночи все от мала до велика. Куркули. Заставили ходить в школу, но после третьего раза долго плакала и мать сказала, что можно не ходить. Работы столько, что науки некому не нужны, да и не бабье это. А самое интересное это слушать сказки своей беззубой бабки, руки которой похожи на горящие в грубе ветки старой вишни.

А потом вдруг ты раз… и стоишь в семнадцать лет перед батюшкой, и ты уже замужняя женщина и тебе теперь надо работать еще больше, а еще и угождать мужу. Вот так молодая Фрося стала женою Васыля. Ничего она об этом не знала, сговорились быстро, собрала свою скрыню и уже сидела в доме у жениха. А получилось так, что сохранить кое-какие деньги и добро отец решил таким оригинальным способом. Когда добрый человек предупредил, что придут забирать излишки, а при Советской власти дело это было короткое, он старших дочерей с неплохим, на то время приданым, пристроил замуж. Фрося ладная была, небольшого росточка, кароокая. Чуть раскосые глаза были отголоском татаро-монгольского ига, прошедшего по этим местам пятьсот лет назад. Чувственные губы и дерзкий взгляд, что-то передалось ей и от бабки. Та была сельской ведуньей: отводила порчи, шептала и лечила, когда людей, когда скотину. Такую ее и заприметил Васыль, который с молоду был к женскому полу, по природе своей не равнодушен. То были скорее позывы его молодого тела, чем души. Однако она к нему выходила на улицу и когда отец пошел договариваться о женитьбе, она была приятно взволнована, ожидая чудесных перемен в своей жизни. Эти переживания остались единственным приятным впечатлением от ее будущего брака. Не думаю, что ее душа и тело успели потрепетать и вкусить всю сладость любовного экстаза. Циничная натура Васыля не дала ей не малейшего шанса. Судьба ее была предрешена. Это было то роковое стечение обстоятельств, которое вороньим крылом накрыло ее молодую голову. Так соединялись судьбы в те годы, когда людей обрекали на голод. Ты молод, ты вылетаешь из гнезда, туда к солнцу, навстречу жизни. Попадаешь в силки и бьешься беспомощно. Твой маленький ребенок пухнет от голоду, чуть вырастает неполноценный и умирает. На маленькой могилке выводишь имя – Григорий. Еще через время рождается мальчик, слабый и болезненный, с ним сидит бабка, пока твой муж в поисках еды, а ты из последних сил ходишь на работы в колхоз. Выживание стало смыслом жизни. Голод тогда многим сломал психику. Воля одних людей стерла с лица земли других. Иванка потеряла тоже, тихо отнесли на кладбище. Горевать уже не было сил.

Когда в 1936 родила мальчика, здорового, крепкого младенца, казалось вот теперь все будет хорошо. Все заново, как и не было пережитых горестей. Почему-то мальчика решила назвать Гришенькой, как первенца. А ей, как-то никто и не перечил. А потом и правда наладилось, через

несколько лет родилась девочка, да такая милая и веселая, что без улыбки не глянешь. Перебрались в хату к свекрухе. Семья, детки, свое хозяйство. Бывают в нашей жизни времена, когда проснулся утром, не заметил, как и ночь уже. Хорошие времена. Беда настигает внезапно, ударом под дых, тупой болью. Одно утро накрыло таким ужасом, что дышать стало невозможно. Война! Да так близко, так стремительно немцы наступали, что собравшихся на демобилизацию мужчин, отпустили по домам. Область уже была оккупирована. В хате все сидят молча с испуганными лицами. Отец зашел и стал в нерешительности, что дальше делать?

Настало утро, наступил и новый порядок. Теперь все как один шли на работу в колхоз, соблюдали комендантский час, не сильно то и изменилось. Немцев ненавидели тихо. К своему ужасу мать поняла, что опять беременна. Ходила с постоянным страхом в груди, в сорок втором родила мальчика. Однажды, когда ему было месяцев восемь и он уже ползал по полу, в хату зашли «эсэсовцы» с собакой. Подлез малый Петрусь, поднял ручку к овчарке, она аккуратно подняла его за рубаху, отнесла в угол и положила. Ребенок испугался и расплакался, солдаты разразились диким гоготом, потом правда дали матери буханку хлеба и ничего не взяв ушли. Она долго стояла с каменным лицом, руки и ноги отнялись. Очнулась, когда дочка Катерина дергала ее за