Псевдоним Венеры - Антон Леонтьев

Круглой сиротой Галя стала в свой четырнадцатый день рождения.

Его – этот самый день рождения – она всегда считала самым дурацким праздником из всех существующих. Ладно бы она родилась летом – пусть и стоит пора каникул, но ведь так хорошо отмечать этот праздник, зная, что ни завтра, ни послезавтра, ни на следующей неделе и, возможно, ни в следующем месяце тебе не грозит монстр под названием школа!

Неплохо, если бы день рождения выпал на осень. Или, к примеру, на весну. И все дело не в том, что зима была самым унылым и мрачным временем года. Вот родилась бы она на неделю позже или раньше…

Так уж вышло, что день рождения Гали приходился на тридцать первое декабря. И отмечали его всегда, как водится, именно в этот самый день. Потому что ее родителям бы и в голову не пришло праздновать его на день или два позже.

Вот в этом-то и заключалась проблема – никому ее день рождения не был нужен. Конечно, кроме нее самой. Естественно, и ее родителей. Но и родственники, и друзья предпочитали отмечать Новый год в своей компании.

Один раз, когда Галя была еще маленькой, мама устраивала детский утренник в самый канун Нового года. Однако гостей на нем было мало – кому придет в голову переться на день рождения утром тридцать первого декабря, когда на носу Новый год?

Галя тогда еще долго плакала, потому что даже ее лучшая подруга Женя, побыв в гостях всего полчаса, отправилась вместе с бабушкой восвояси. Галя помнила, как Женина бабушка объясняла ее маме, что они бы, конечно, остались еще, но ведь времени так мало! И мама понимающе кивала и улыбалась.

Тогда же, вцепившись в руку Жени, Галя все надеялась, что она останется. Слезы брызнули у нее из глаз, но и это не помогло. Сопровождаемая бабушкой, Женя исчезла. Из гостей остался только тихоня Саша в больших роговых очках, который ни с кем не общался, у которого не было друзей и про которого все родители говорили, что он вундеркинд.

Мама же, успокаивая Галю, указала ей на мальчика, который сидел на диване и сосредоточенно что-то царапал на листке бумаги.

– Галина, ты же уже не ребенок! Так и веди себя подобающе! – сказала наконец мама, кажется теряя терпение. – У тебя гость, иди и займи его!

Она быстро вытерла дочери щеки и поправила большой розовый бант. А потом подтолкнула в сторону гостиной.

Сглатывая слезы, Галя вернулась в гостиную. Саша – в нелепом костюмчике, с еще более нелепой бабочкой на худой шейке – поднял на нее глаза за стеклами больших очков и сказал таинственным тоном:

– Все ушли? Ну и хорошо! А то сосредоточиться мне не давали!

Галя еле сдержалась, чтобы снова не расплакаться. Надо же, единственный оставшийся гость и тот рад тому, что все ушли!

– Это же так захватывающе! – продолжил Саша. – Вот, смотри, хочешь, я тебе объясню?

Галя взглянула мельком на бумажку – она была испещрена цифрами и математическими формулами. Вот ведь зануда и отличник!

Не дожидаясь ее ответа, Саша принялся что-то с упоением рассказывать, и это злило Галю еще больше. Это же ее день, ее день рождения, но все делают не то, что хочет она, именинница, а что-то совершенно иное. Так же быть просто не должно!

Появилась и мама, державшая в руках небольшое блюдо с тортом. Торт был шоколадный, посыпанный кокосовой стружкой и украшенный дольками мандарина. Галя скривила губы – запах мандарина у всех, в том числе и у нее, устойчиво ассоциировался с Новым годом. Вот именно с Новым годом, а не с ее днем рождения! Получалось, что даже мама сама косвенным образом признавала: ее день рождения ничем не важнее Нового года!

Поставив торт на стол, мама разрезала его и, положив большой кусок на тарелочку, подала ее Гале.

– Передай, пожалуйста, твоему гостю! – сказала мама. Галя же смотрела на короткие светлые волосы Саши, на его уродливые очки, слышала его восторженное бормотание, полное незнакомых ей слов. Что и говорить – вундеркинд!

Раздался телефонный звонок, и мама упорхнула из гостиной. Галя услышала ее голос в коридоре – звонила одна из старинных подруг. И тотчас начались взаимные поздравления с наступающим Новым годом. О дне рождения Гали подруга вспомнила минут через пять. Мама пообещала, что передаст ее пожелания дочке, и на этом тема дня рождения Гали была исчерпана.

Галя стояла с тарелочкой, на которой лежал кусок торта, и смотрела на Сашу, рассуждавшего о чем-то своем.

– Ты хочешь торт? – спросила она, протягивая ему тарелочку, но Саша даже не повел ухом, кажется, мальчик ее не слышал, будучи полностью погруженным в свои рассуждения.

Слезы брызнули из глаз Гали. И внезапно ее обуяла такая ненависть к этому франтовато одетому, с бабочкой на шейке, соседу Саше! К его светловолосой макушке, к его мудреным словам и в особенности к его уродливым очкам.

– Так ты будешь торт? – снова задала вопрос Галя, и Саша, наконец услышав ее, вдруг замер, несколько мгновений соображая, чего же она от него хочет, а потом отмахнулся:

– Ну нет же, зачем тратить время на такие никому не нужные пустяки! Так вот, по теории Большого взрыва, Вселенная возникла подобно гигантскому мыльному пузырю…

Пустяки? Никому не нужные? Да кто этот очкарик такой, чтобы портить ей день рождения? Вообще-то день рождения был давно уже испорчен окончательно и бесповоротно, но заявление этого вундеркинда переполнило чашу терпения именинницы.

Поэтому, аккуратно поставив тарелочку на полированный столик, Галя взяла рукой кусок торта и подошла к мальчику, который в запале вещал о чем-то своем, совершенно ей непонятном.

– Значит, ты не хочешь торт? – сказала Галя, сжимая кулак так, что бисквитные крошки и шоколадные стружки посыпались на паркет. – А я думаю, что хочешь!

И с этими словами она швырнула кусок торта в лицо Саше. Тот замолк, оторопело уставился на нее, походя при этом на водевильного пирата: одно из стекол его очков было заляпано шоколадным кремом.

– Что, добавки дать? – спросила Галя, смеясь и плача одновременно. И, не дожидаясь ответа, она проехалась измазанной в шоколаде пятерней по белой рубашке Саши, стараясь сорвать с него ненавистную бабочку.

Странно, но мальчик даже не пытался оттолкнуть ее и не звал взрослых на помощь. Он просто сидел и безучастно молчал, что злило Галю еще больше.

Внезапно в гостиную заглянула мама и с кудахтаньем бросилась к Саше. Он же, неловко поднявшись с дивана, снял очки и вытащил из кармана черных брюк отутюженный и сложенный вчетверо клетчатый платок, которым стал вытирать заляпанные стекла.

Мама очень хотела узнать, что случилось, и Гале вдруг стало страшно и стыдно. Что же она такое натворила!

Саша же, вместо того чтобы выдать ее с головой, вытерев кое-как очки, водрузив их на нос, произнес: