Дыхание зла - Виктор Глебов

Старший следователь «Серийного отдела» Санкт-Петербурга Валерий Самсонов остановил машину возле похожего на серую коробку здания с тусклым фонарем над входом. Неподалеку он заметил зеленую «Шкоду» медика-криминалиста – значит, Полтавин уже здесь и, вероятно, приступил к работе.

Самсонов выключил проигрыватель, и звуки песни «Show me the way» группы «Cranberries» исчезли из салона автомобиля. Полицейский всегда слушал музыку за рулем. Он привык к этому давно и нажимал кнопку воспроизведения автоматически, едва захлопнув дверь машины.

Старший лейтенант не торопясь запер автомобиль и поправил кобуру под курткой. Он терпеть не мог оружия, а тяжелый пистолет вдобавок оттягивал плечо, но что поделать: если ловишь серийных убийц, нужно быть готовым ко всему.

Немного потоптавшись и поглядев по сторонам, полицейский направился к двери. Он ненавидел визиты в лабораторию, где приходилось разглядывать мертвецов и выслушивать комментарии Полтавина, который, казалось, чувствовал себя в прозекторской как рыба в воде. Впрочем, при его работе в этом не было ничего удивительного: ко всему поневоле привыкнешь, если с утра до вечера режешь трупы. А Самсонов знал, что Полтавин параллельно с работой в «Серийном отделе» преподает судебную медицину, так что практики у него хватало.

Конечно, у Самсонова не было необходимости посещать морг. Туда можно было отправить кого-нибудь из оперов, и они бы отлично справились – в этом Самсонов не сомневался. Его должность старшего следователя предполагала кабинетную работу, но он терпеть не мог просто распределять обязанности между своими сотрудниками. Ему нужно было принимать в расследовании деятельное участие – поэтому Самсонов всегда работал «на земле». Любил, как он сам выражался, держать руку на пульсе. И хотя его начальник Башметов время от времени укорял Самсонова за то, что его почти никогда нет на месте, старший лейтенант знал, что это так, для виду. На самом деле Башметов считал, что каждый должен работать так, как ему удобно – тогда и раскрываемость будет выше, и люди здоровее.

Впрочем, однажды, около полугода назад, начальник решил провести серьезную разъяснительную беседу с подчиненным. Вызвал к себе и принялся распекать за то, что тот не сидит на месте, ведет себя не соответствующим должности образом.

– Ты же, Валера, старший следователь, – говорил Башметов, привычно попыхивая сигаркой. – Твое дело – сидеть в центре паутины и дергать за ниточки. А потом, когда все материалы будут собраны, накинуть сеть на преступника.

– Павел Петрович, – ответил Самсонов с легкой досадой, – вот когда я растолстею, как Ниро Вульф, тогда буду сидеть за столом, выслушивать доклады и строить на их основе умозаключения. А в перерывах поливать орхидеи. Пока же позвольте мне делать так, как я считаю нужным. Раскрываемость же не страдает, верно?

Башметов поспорил-поспорил, да и позволил. Видно, решил, что старую собаку новым трюкам не научишь.

Этот разговор почему-то вспомнился Самсонову, пока он поднимался на крыльцо морга. «А и правда, сидел бы сейчас в управлении и чаек попивал!» – подумал он с усмешкой и толкнул дверь.

Самсонов вошел в хорошо освещенное помещение, служившее холлом. Пахло спиртом и хлоркой, белые кафельные стены сверкали чистотой.

Возле кулера сидел Полтавин собственной персоной и по своему обыкновению хрустел диетическим хлебцем, меланхолично роняя крошки себе на колени. При виде Самсонова он машинально поправил очки в толстой черной оправе и встал. Сунув остаток хлебца в карман, он шагнул полицейскому навстречу и протянул широкую ладонь.

– Здорово, – кивнул Самсонов, отвечая на рукопожатие. – Еще не приступал?

– Приступал, приступал. – Полтавин почесал кончик мясистого носа и глубоко вздохнул. – Перерывчик у меня. Трапезничаю. А ты, я смотрю, опять лично приперся.

– Приперся, – кивнул Самсонов. – Как всегда. Тебя это до сих пор удивляет?

– Знаешь, когда мы ловили Козерога, я понимал, почему ты везде носишься сам, у тебя был личный интерес, но потом… – Полтавин пожал плечами. – Не надоело еще?

Самсонов стоял, машинально разминая пальцами левое плечо. Почти каждый раз во время сна оно затекало и потом полдня болело, а старший лейтенант сегодня утром не успел сделать обычные для себя упражнения – только принял контрастный душ – и полетел на работу. То бишь сюда.

– Не надоело, – ответил Самсонов спокойно. – Люблю свежий воздух.

– Ну, тогда ты вообще не туда пришел, – усмехнулся криминалист. – Ладно, раз уж ты здесь, давай покажу тебе нашего клиента.

– Башметов сказал, там что-то невообразимое? – полувопросительно проговорил Самсонов.

– Угу, – Полтавин сделал кислую физиономию и почесал кончиком указательного пальца переносицу. – Я, по крайней мере, такого еще не видел.

– Ладно, не томи. Пойдем уже поглядим.

Криминалист сделал приглашающий жест рукой, и они вошли в соседнее помещение. Здесь свет горел только над стальным столом в центре комнаты, и сейчас он выхватывал одинокую фигуру, с головой укрытую зеленой простыней.

– Угощайся, – Полтавин протянул Самсонову крошечную баночку с ментоловой мазью.

Самсонов привычным движением сделал два мазка под носом и направился к столу. Он старался не смотреть на контуры тела, хотя и знал, что увидеть то, что пока скрыто от глаз, придется – для того он сюда и приехал.

Криминалист обошел стол справа и взялся за край простыни.

– Я начал обследование, – сказал он, – однако в моем распоряжении только один труп. Второй уже осмотрели и отдали на бальзамирование. Три недели прошло все-таки. Но все материалы мне переслали, – Полтавин указал на лежавшую рядом со столом папку. – Конечно, лучше бы поработать с обоими телами, но вскрытие первого трупа производил мой коллега, я его хорошо знаю, он меня заверил, что ничего не упустил. В принципе, думаю, можно уже сейчас с уверенностью говорить о почерке убийцы.

– То есть точно серия? – спросил Самсонов, стараясь сосредоточить взгляд на блестящих тоннелях в ушах Полтавина.

– Без сомнения, – кивнул криминалист и принялся не торопясь сворачивать простыню от головы к ногам. Он делал это такими точными, скупыми, аккуратными движениями, что сразу становилось ясно: человек занимается мертвецами не первый год.

Самсонов перевел взгляд на труп и остолбенел, будучи не в силах даже моргнуть. На какой-то миг ему показалось, что он попал на выставку адских скульптур Марка Пауэлла.

Мужчина, лежавший на столе, был словно разделен пополам – нижняя его часть еще хоть чем-то напоминала человеческое тело, но выше пояса все представляло собой алое сочащееся пособие анатомического театра, ибо убийца аккуратно снял кожу, начиная с затылка. Она была скатана до уровня бедер и свисала наподобие чудовищной юбки.