Жених моей матери - Ольга Борискова

Девчонка была настолько тугая, что я ненароком подумал, что передо мной, распластавшись на постели, лежит девственница. Только быть такого не может, в шлюхи девственницы не идут. А если и идут, девственность свою продают за хорошие бабки, а после, увы, выходят в тираж. Поэтому я быстро выбросил из головы подобные мысли. Шире раздвинул её стройные ноги и вошел еще глубже, до упора. Как же хорошо! Я ощущал, как туго она обхватывает меня, и проталкивался всё глубже. Желание пульсировало во мне, становясь с каждым мигом мощнее и мощнее. Дай я себе волю, всё закончилось бы слишком быстро. Но нет, детка. Я только начал. Чуть вышел из неё и снова толкнулся — глубоко и резко. Девчонка издала протяжный, томный стон. Глаза её были закрыты, она облизала пухлые губки, и я тут же, склонившись, приник к ним своими, настойчиво ворвался в её рот и снова погрузился в неё до предела. Она вскрикнула и зажмурилась, ухватилась ладошками за мои плечи и выгнула спину. Изящная, сексуальная и чувственная. Мне было её мало! Не помню, чтобы прежде чувствовал нечто подобное — девчонка передо мной, для меня, а мне мало. Нет, не закрывай глаза. Не закрывай, девочка.

— Открой глаза, посмотри на меня, — приказал я, наращивая темп. Снова и снова я проникал в неё, снова и снова… Какое-то неконтролируемое, животное желание обладать…

Она подчинилась.

Вот так, да, моя хорошая. Обхватив за ягодицы, я подтянул девчонку к себе и начал трахать с таким удовольствием, с каким еще ни одну бабу не имел, тем более вызванную на дом проститутку. Но эта была… её длинные светлые волосы разметались по кровати, полные губы были приоткрыты, аккуратный носик, кукольное личико… Сука, сколько ей? 18? 20? Слишком красивая и юная, чтобы идти на панель. Да при желании такая могла бы найти себе богатого папика и жить припеваючи, кататься на роскошной тачке, носить безделушки от «Тиффани» и бед не знать, но она…

Я вдруг испытал непонятный, совершенно мне неподконтрольный прилив гнева. Впился пальцами в мягкую кожу её ягодиц. Она вскрикнула и испуганно распахнула глаза. Попыталась убрать мои руки, но я не обратил на это внимания и сделал новое движение вперёд, в неё. Как же хорошо, чёрт возьми! Навалился на девчонку, ладони мои с её задницы переместились на аккуратную грудь. Она все еще была в бюстгальтере. Самом обычном — белом, без вызывающего кружева или чего-то такого вычурного. Сдвинул обе чашечки, продолжая трахать её, но уже не быстро, медленно, намеренно растягивая удовольствие. Оголил аккуратную грудь с маленькими торчащими сосками. Да, люблю такие. Именно то, что нужно — розовые, с чёткими ореолами на молочной коже. Накрыл груди ладонями, сжал, и она снова застонала. Прикусив её сладкую пухлую губу, я прошептал:

— Ты охренительная, детка! Трахать тебя одно удовольствие. Недавно работаешь?

В ответ она промычала что-то невнятное и откинула голову, давая мне доступ к своей шейке. Не люблю шлюх, но одно в них бесценно: они честные. Не нужно витиеватых слов, не нужно признаний. Всё так, как есть — секс и не более того. Вот и с этой — простые слова, простые взгляды и никаких подводных камней. Хорошая девочка, я приник к пульсирующей венке, провел языком. Шлюха дрожала подо мной и тихонько постанывала в такт моим движениям. Достойная актрисулька к тому же, мне нравится.

Не выходя из неё, я перевернулся на спину так, что она оказалась сверху.

— Давай, теперь ты, — поглаживая спину сидящей на мне проститутки, я смотрел на неё и готов был кончить от одного её вида! Порочная невинность, мать её! Белокурые волосы шелковым водопадом падали ей на плечи, спину, грудь. Вся она, тоненькая и хрупкая, красивая до невозможности, представляла собой олицетворение женщины.

— Работай. — Я двинул бедрами, и она, уперевшись ладошками мне в грудь, приподнялась и опустилась, потом снова, снова, а после я, не выдержав, сам обхватил её ягодицы и начал с силой насаживать на себя. Она кричала, закатывала глаза, а я смотрел за тем, как в такт нашему ритму приподнимается её грудь с совершенными сосками. Я чувствовал её — узкую, теплую, и с каждым новым проникновением в неё заводился всё сильнее и сильнее. До тех пор, пока не испытал мощнейший оргазм за долгие годы. Не девочка — огонь!

— Да-а-а, — выдохнул я, изливаясь в неё.

Я удерживал её на своих бедрах, не давая ей закончить всё слишком быстро. Мне даже находиться в ней доставляло удовольствие, не то что трахать!

Через несколько секунд она всё же сползла с меня, и, как-то очень странно глянув, попыталась встать с постели. Я же ухватил её за руку, потянул на себя и прошептал:

— Я тебя на всю ночь купил, так что даже не думай. — Поцеловал в скулу, завел за маленькое ушко прядку волос и улыбнулся. — Мы с тобой только начали, малышка. Отрабатывать будешь по полной. Так что боюсь, завтра на работу выйти ты не сможешь. Придется брать выходной, — хохотнув, я прижал её к своей груди, согнул её ногу в колене и провел ладонью по раскрытым складочкам плоти. Она шумно выдохнула, когда один палец проник внутрь неё, а второй нашел горошинку клитора и начал медленными круговыми движениями ласкать. Застонала мне прямо в ухо.

— Нравится?

Шлюха кивнула, спрятав лицо на моей груди. Я ощущал её горячее дыхание, чувствовал учащенные удары сердца. Сильнее надавил на клитор и услышал тихий вздох.

— Нравится, — удовлетворенно хмыкнул. Взял её руку и приложил к своему уже снова напряженному паху. — Поласкай его. Давай, малышка, — вместе с её ладонью пару раз провел по члену вверх вниз, вверх вниз. Её ладошка была горячая и нежная. Она покорно обхватила меня маленькими пальчиками и уже сама принялась водить.

— Да… вот так… — на выдохе то ли рыкнул, то ли простонал я.

По телу тут же пробежали миллион электрических разрядов, член вновь встал колом, желание впрыснулось в кровь неудержимым горячим потоком. Не выдержав, я снова повалил её на спину и, припечатав тонкие руки к постели, одним движением вошел в неё.

— Ну и горячая же ты, — с кривоватой усмешкой выговорил я, вбиваясь в неё.

Она ничего не ответила. Только покорно раздвинула ноги шире и протяжно застонала, глядя на меня своими огромными карими глазами, отчего-то казавшимися мне маяком, удерживающем меня в реальности.

Проснулся я поздно. Прищурившись, посмотрел на часы и едва не присвистнул — начало двенадцатого. И не помню, когда в последний раз вставал в такое время. Шторы были не завешаны, и спальню заливал яркий свет. Постель моя была пуста. Зевнув, я потёр ладонями лицо и откинул одеяло. Валяться долго я не любил — пустая трата времени. Но беспокоило меня не это. Последний стакан виски вчера был однозначно лишним. Я даже не услышал, как девчонка встала и ушла, а это было на меня совсем не похоже. Нахмурившись, я потянулся было к тумбочке, чтобы проверить пропущенные сообщения в мессенджере и убедиться, что утром мне никто не звонил, но телефона на тумбочке не оказалось.