Разрешите влюбиться - Елена Сокол

Если бы существовала награда за неуклюжесть, я бы ее уронила. Поверьте на слово.

Может, это Вселенная так распорядилась, а, может, моя удивительная способность влипать в самые глупые истории, уж не знаю, но факт остается фактом — сегодня утром на глазах у всего универа я распласталась в позе морской звезды. И не просто на дорожке перед входом, а в луже, да еще и в ногах у самого популярного парня этого учебного заведения.

И если бы все вдруг не замерли, пожирая меня глазами, а потом не разразились громким смехом, я бы, наверное, так и не догадывалась, насколько сильно облажалась. Подумаешь, красавчик, с которым мечтает встречаться любая девочка с любого факультета, какой только не назови. Подумаешь, сердцеед, на котором зарубки уже ставить негде — столько девичьих сердец он успел разбить. Все это казалось абсолютно не важным, пока я не посмотрела в его глаза — злые, холодные и настолько пронзительные, что тут же забыла, как нужно дышать.

А началось все с того, как я нечаянно (если в который раз проигнорировать будильник можно считать нечаянным), трагически проспала. Сидела за компьютером до пяти утра, доделывая курсовую работу, и вот, помнится, только промелькнула такая мысль: сейчас все еще разочек проверю, распечатаю, а потом побегу в университет к первой паре. И тут… дзынь!!! Будильник!

Оторвала голову от стола и ужаснулась: вместо того, чтобы распечатывать работу, которую необходимо сдать срочно, ибо горят сроки, я уснула лицом прямо на клавиатуре и испачкала слюнями клавиши (некоторые из которых, очень возможно, отпечатались и на моей щеке).

Поправив очки, испуганно уставилась на результат своего «труда» и чуть не упала со стула — последние пара страниц были исписаны словом АД. Точнее, различными вариациями из букв «А» и «Д» и встречающимися среди них редкими «П», «Р» и «О».

М-да… Моя жизнь горька, как огуречная попка, но судьба впервые так открыто об этом заявляла, ведь слово АД как нельзя лучше описывало всю ту ситуацию, в которую я влипла по своей собственной же инициативе (читай — неуклюжести).

Короче. Быстро оценив масштабы катастрофы, я вскочила, выделила в тексте всё это безобразие и немедленно удалила. Затем облегченно выдохнула, нажала «сохранить» и отправила файл на печать.

— Пожалуйста, только сделай это побыстрее. У меня совсем мало времени!

Охнув, крякнув и даже подозрительно хрюкнув, принтер дернулся и… замер.

«Черт, забыла бумагу!»

Вовремя вспомнив, что упаковки с белыми листами лежат у меня, как у любого ненормального, на полу под столом, метнулась туда. «Ура!» Нашлись. Схватила верхнюю пачку.

И, конечно, тут же порезалась об острый край, распечатывая ее. Вскрикнула, подпрыгнула и стукнулась головой о столешницу.

— Бли-и-ин… — Сунула порезанный палец в рот.

Вообще, у меня каждая копейка в последние полгода была на счету, но, пожалуй, единственный тренинг, за который я готова была бы сейчас заплатить — это «Как перестать ощущать неловкость, когда все валится из рук».

В этом вся я — Настя Ежова, гремучая смесь из недоразумения, упорства и вполне заурядной внешности. Отличница, гордость курса, или, как говорят за глаза мои одногруппники — очкастая зубрила. Будем знакомы.

Пока принтер утробно рычал, выплевывая из своей пасти горячие и пахнущие краской листы, я бегала по маленькой комнатке, собирая в сумку разбросанные повсюду вещи. Полагаю, что девушке моего возраста следовало бы посмотреться в зеркало и расчесаться, но мне пришлось пренебречь такой возможностью в пользу того, чтобы спешно протереть очки и одеться.

Накинула вязаную кофту поверх мятого сарафана, сверху натянула плащ и обмотала шею тонким шарфом. Потопталась немного на месте, ожидая, пока все листы соберутся в стопочку. Несколько раз притопнула в нетерпении и поглядела на часы. Шепотом и крайне вежливо попросила аппарат поторопиться, и как только последняя страничка выплыла из отделения, дернула ее и вложила в папку.

— Ты что, опять спала здесь? — Раздался за спиной мужской голос.

Я обернулась, прижала курсовую к груди и сделала самый невинный вид, на который только была способна:

— Привет. Не-е-ет…

— Настён, — дядя Костя вошел в каморку, оглядел царивший в ней беспорядок и обнял меня. — А что ты тогда тут делаешь так рано?

— Вот, забежала распечатать, ты же не против? — Улыбнулась.

— Конечно, нет. — Родственник недоверчиво скользнул взглядом по моему (возможно, слегка помятому) видку. — Уверена, что все в порядке?

Я кивнула:

— Конечно. Ну, мне пора. — Поцеловала его в щеку и побежала к двери. — Выключишь компьютер, ладно?

— Хорошо… — И он привычно цокнул языком, глядя мне вслед. — Настя, подожди!

— Что? — Спросила я уже на выходе из тренерской.

— Кажется, там небо затягивает. Возьмешь зонт? У меня где-то был.

Я в уме прикинула, насколько могут затянуться поиски, и отрицательно качнула головой:

— Нет, дядь Кость, я успею до дождя. Мне тут до универа десять минут дворами!

— Ну, беги. — Устало улыбнулся он и махнул на прощание рукой.

А я поспешила к выходу из спортивного зала. Толкнула тяжелую дверь плечом и выбежала на тихую улицу. Еще вчера догорало лето, а сегодня сентябрь уже дышал настоящей прохладой, и в воздухе пахло сыростью и жухлой травой. Я взглянула на небо. Оно действительно потемнело, а где-то вдалеке даже послышался раскат грома. Поежилась.

«Вернуться за зонтом?»

Взгляд на часы развеял все сомнения. Нужно было торопиться на учебу, притом неплохо было бы делать это на такси, или, хотя бы, бегом да вприпрыжку. И я понеслась по улице, крепко прижав папку с курсовой к груди.

Дождь всегда пугал меня, но в последние пять месяцев особенно. Все случилось в апреле: мать с отцом решили навестить меня в городе. Собрали вещи, гостинцы, мама приготовила мне подушку, чехол для которой самостоятельно расшила узорами. Она очень беспокоилась, что мне некомфортно живется в студенческом общежитии на старой койке, в серых стенах, и в окружении таких же, как и я, бедных, голодных (по ее мнению) ребят.

Поэтому она везла мне варенье, запас провизии и ту несчастную подушку, которую мне отдали врачи скорой помощи после того, как все случилось. Это был обычный апрельский денек. С утра подморозило, а днем светило солнце. Ближе к вечеру, когда родители уже должны были добраться из деревни в город, вдруг зарядил дождь. Унылый, противный, монотонный.

Я вышла их встречать и долго всматривалась в машины на проспекте. Ветер усиливался, и крупные капли уже буквально хлестали по лицу, больно жалили глаза.