Мир без Солнца - Алексей Калугин

Пустой ящик Кийск прихватил на складе, выложив на полку остававшиеся в нем ярко-красные пластиковые пакеты с кетчупом. Сидеть на перевернутом ящике было куда удобнее, чем на неустойчивом раскладном стульчике, ножки которого, кажется, вот-вот подломятся под тобой. И цвет у ящика был приятный – ярко-зеленый. Кийск специально выбрал тот, что радует глаз.

Процедуру эту Кийск повторял изо дня в день, каждый раз выбирая ящик нового цвета. Пустых ящиков на складе было более чем достаточно, а рассчитывать на то, что у него появятся последователи, не приходилось. Помимо Кийска, других эстетствующих оригиналов, обремененных избытком свободного времени, в составе экспедиции не было. Когда, сидя на перевернутом ящике, Кийск созерцал окрестности, проходившие мимо смотрели на него в лучшем случае как на чудака. В худшем… Второй вариант Кийск предпочитал не рассматривать. Он полагал, что имеет право поступать так, как считает нужным, даже если кому-то это и кажется странным.

Кийск покинул территорию станции через гражданский транспортный терминал. Путь через военный терминал был значительно короче, но полковник Чейни Глант, отвечающий за безопасность экспедиции, в первый же день заявил, что гражданским лицам запрещено посещать «режимные», как он выразился, отсеки станции без особого на то разрешения, выдать которое мог только он сам. Можно было подумать, что он привез с собой на РХ-183 что-то из новейших секретных военных разработок. Между тем каждому на станции было известно, что в военном транспортном терминале, помимо обычных вездеходов-квадов и пары автокаров, стоит еще тяжелый танк «Персей-35», оснащенный лазерным оружием, и три танкетки «Модус-22», рассчитанные на экипаж из двух человек: водитель и стрелок. Ну а то, что полковник запретил гражданским даже близко подходить к казарменному корпусу, выглядело и вовсе как откровенное самодурство. Такого не было еще ни в одной экспедиции из тех, в которых принимал участие Кийск. Уже ко второму дню работы на РХ-183 у Кийска сложилось ясное представление относительно личности шефа безопасности. Полковник Глант был одним из тех штабных офицеров, которым доводилось участвовать лишь в боевых действиях, сымитированных виртуальными симуляторами. Наловчившись безжалостно и точно уничтожать несуществующих врагов, он был уверен, что теперь ему сам черт не брат. Опыт командования небольшим воинским подразделением в реальных полевых условиях был необходим ему только для того, чтобы получить очередное воинское звание.

Полковник Глант неукоснительно следовал уставу и всем официальным инструкциям, поскольку внешняя форма для него была куда важнее конкретной задачи обеспечения безопасности экспедиции. К примеру, Кийск полагал, что не было никакой надобности выставлять вооруженных трассерами часовых возле ворот военного транспортного терминала и казарменного корпуса. А вот обнести сигнальным периметром и взять под круглосуточное наблюдение вход в Лабиринт было просто необходимо. Однако именно об этом полковник Глант как раз и не позаботился.

Впрочем, собственное мнение по поводу чрезмерно активной и совершенно бессмысленной деятельности, развернутой полковником Глантом, Кийск держал при себе. Полковник занимался своим делом как мог и как считал нужным. Если бы Кийск попытался давать ему советы, то в лучшем случае натолкнулся бы на стену холодного офицерского презрения, замешанного на самоуверенности и чувстве превосходства, которое испытывает человек в форме, да еще и с большими звездами на погонах, видя перед собой гражданского. К тому же статус Кийска в составе второй экспедиции на планету РХ-183 был в высшей степени неопределенным. С одной стороны, он был введен в состав экспедиции по требованию Совета безопасности, с другой – у него не было никаких властных полномочий. Поэтому руководство экспедиции по большей части попросту игнорировало присутствие Кийска. Ему оставалось только сидеть и ждать, когда кто-нибудь обратится к нему за помощью или советом. Чем он и занимался на протяжении вот уже целой недели.

Выйдя за ворота, Кийск ногой очистил от камней небольшую площадку возле стены складского корпуса, на которой и установил принесенный с собой ящик.

Прежде чем сесть на него, Кийск окинул взглядом местность вокруг станции. Пейзаж отличался мрачным аскетизмом. Куда ни глянь – бесформенное нагромождение серых, покрытых трещинами и выбоинами каменных глыб. Говорят, что осенние бури на РХ-183 превращают ровные участки поверхности в огромные бильярдные столы, разгоняя по ним многотонные валуны. Если от ворот транспортного терминала станции взять чуть правее, то на расстоянии трех с половиной километров можно было увидеть высокую металлическую мачту, на шпиле которой трепетал красный флажок. Мачта была установлена рядом со входом в Лабиринт.

Уникальная особенность планеты РХ-183 заключалась в том, что это было единственное место во Вселенной, где вход в Лабиринт всегда открыт и не меняет своего местоположения. Во всяком случае, Кийск другого такого места назвать не мог. Между тем в Совете безопасности полагали, что лучше Кийска Лабиринт не знает никто.

В отличие от подавляющего большинства исследователей, Кийск никогда не стремился понять Лабиринт. Он воспринимал Лабиринт как некую данность, как неотъемлемую часть мироздания, без которой все сущее попросту теряло какой-либо смысл. Это ощущение возникло у него уже в тот момент, когда он впервые вошел в один из уходящих в бесконечность проходов Лабиринта. А события, свидетелем и непосредственным участником которых он стал в дальнейшем, но о которых никогда и никому не рассказывал – в противном случае у него могли возникнуть серьезные проблемы с психоаналитиками, проводившими оценку адекватности его мировосприятия, – служили подтверждением того, что первоначальное впечатление было правильным.

Присев на край ящика, Кийск привалился спиной к стене корпуса и вытянул ноги. В сибаритстве, несомненно, можно отыскать массу положительных моментов, но, когда бездельничаешь на протяжении недели, это начинает утомлять.

А что оставалось делать? Причислив Кийска к гражданским лицам, полковник Глант ясно дал понять, что не нуждается в его услугах. Ученые же из исследовательской группы имели заранее составленный план работ и четко следовали ему, полагая, что все необходимые сведения о Лабиринте изложены в многостраничном отчете Кийска, прочитать который имел возможность каждый из участников экспедиции.

Между тем Кийск был уверен в том, что профессор Майский, курировавший все научно-исследовательские работы, проводимые на базе экспедиции, выбрал изначально неверную тактику. Антон Майский являл собой признанный авторитет в области изучения неидентифицированных артефактов внеземного происхождения, и Лабиринт стал для него всего лишь очередным объектом плановых исследований. Грандиозное, не имеющее аналогов сооружение, созданное неведомой цивилизацией, исчезнувшей еще до Большого взрыва, положившего начало ныне существующей Вселенной, не внушало Майскому ни душевного трепета, ни даже элементарного уважения – ничего, помимо обычного любопытства исследователя, зачастую граничащего с беспринципностью. Он готов был затащить в Лабиринт всю имеющуюся у него аппаратуру, свято веря в то, что в конечном итоге количество непременно перерастет в качество. В ответ же на замечание Кийска о том, что понять Лабиринт можно только на чувственном уровне, опираясь на интуицию и способность предчувствовать или, если угодно, предугадывать то или иное событие, Майский лишь усмехнулся и сказал, что эпоха, когда человеческий разум считался наиболее действенным инструментом изучения окружающего мира, осталась в далеком прошлом и лично ему, Антону Майскому, еще ни разу не довелось пожалеть об этом.