Трус в погонах - Вася Бёрнер

Бёрнер Вася

Трус в погонах

Несколько дней прошло в ожидании проверки и предстоящего расставания с разведчиками лейтенанта Ефремова. «Но лучше позже, нежели раньше», — подумал я, и зафиксировал, как с нашей полковой «взлётки» поднялся в воздух военно-транспортный вертолёт, и пошёл на подъём к высоте 3070. В очевидной связи с логикой событий, мне пришел на ум отрывок из сочинения моего бывшего одноклассника, Серёжки Половинкина: «Лёня Голиков услышал за кустами мычание, и понял, что там — пастух». При виде МИ-8 я обратился к «методу Половинкина» и сформулировал мысль не хуже своего товарища: «Из полка на Двадцатый пост вылетел вертолёт. Димон Касьянов понял, что скоро его вздрючат проверяющие».

Самое грустное во всей этой истории состояло в том, что предчувствия меня не обманули. Проверяющие в том вертолёте были. Они прилетели на Двадцатый пост и принялись там дубасить всех направо и налево.

Расправа над гарнизоном высоты 3070 прошла быстро и успешно, после чего к нам на Зуб Дракона пожаловали полковник и подполковник, с эмблемами стройбата у одного и военного топографа у другого. В сопровождении шестерых обвешанных оружием и гранатами мордоворотов с поста № 20, они притопали по тропе, которую я заблаговременно советовал перекрыть растяжками. Амбалы довели проверяющих до нашей вертолётки и сдали под ответственность лично Коменданту поста Зуб Дракона. Он вышел навстречу под охраной Герасимовича, Шабанова и Ефремова, чтобы принять «дорогих гостей». Сто лет бы их не видеть.

Фотография сделана на Тринадцатом посту старшего лейтенанта Старцева. Слева, с голым торсом и при бороде — прапорщик Рушелюк. Рядом с ним первый проверяющий, невысокого роста, толстенький подполковник.

Первый проверяющий оказался редкостным занудой. Сдуру я даже подумал, что он непременно должен являться замполитом. Второй, полковник, ростом вышел нормально, форма на нём сидела аккуратно и подтянуто, а сам он был бравый такой мужик со шрамом на лице. Второй проверяющий произвёл на меня хорошее впечатление, я ещё подумал тогда, что были бы в нашей армии все полковники такими, Ахмад Шах Масуд сидел бы уже на допросе перед старшим следователем и просил бы третью пачку бумаги, чтобы честно рассказать всё, что знал о Пакистанской внешней разведке.

Но, к сожалению, полковники в армии служили разные. Некоторые были, как толстенький зануда. Где полкан нашел этого чудака на букву «эм»? Может быть, бравый военный взял с собой кабинетного трудягу, чтобы тот выписал себе орденок, мол в Рухе был, в боевых действиях участвовал? Старцев так и называл подобные поездки: «За орденами начальник приехал». Скорее всего, так и было. Скорее всего, прав был Старцев.

По прибытии на наш пост, первое, что предприняли старшие офицеры, они принялись сверять карты у Хайретдинова и Ефремова. Во, прикол! Ефремов что, карту сам рисовал, что ли? Или он её в секретной части получил? Ну, конечно же, в секретке. Ну дык и ступайте туда, товарищи офицеры, и сидите там в спокойной обстановке, сверяйте, со стаканом чая. Зачем вы сюда припёрлись голову нам морочить? Или, может быть, у вас тут теодолит с собой завалялся? Может быть, вы на местности измерения проводите, и с картой сличаете? Я «тупой солдат», конечно же, но не настолько, чтобы не догонять всю нелепость ситуации с левыми отмазками про сличение карт.

Ввиду сильного негодования я сидел в башне с выдающейся гримасой. Толстожопенький подпол обратил на это внимание, подошёл, оглядел меня. Ну я встал. С оружием копыто к черепу не прикладывается, поэтому, согласно Указу Петра I от 7 декабря 1708 года, через небритость щетины и горную грязь, я попытался сделать лицо удалое и придурковатое. С удалью, возможно, у меня не всё получилось, но придурь блеснула во всей красе.

— Где Ваша схема, товарищ солдат? — Обратился ко мне подполковник.

От неожиданности я поперхнулся. Всё что угодно ожидал услышать, например, почему у меня подшива коричневая. Формально он был бы прав, горы или не горы, но гигиену солдат соблюдать обязан. А я был грязнючий и потнючий, как шахтёр после смены в Солигорске. Рукава на гимнастёрках мы раскатали, ясный перец, но чистым от этого никто не стал. Я стоял перед подполковником, дневное солнце жарило мою зелёную одежду с откатанными рукавами, я потел и вонял, как в последний раз. Под моим обмундированием вши из подмышек табуном побежали с товарищеским матчем к тем, что жили в трусах, и прихватили с собой толпу болельщиков. А это толстозадое чудо спросило у меня какую-то хрень про какую-то схему. Лучше бы счёт спросил, на котором прошлый футбольный матч закончился.

— Че-его? — Нараспев протянул я и вошел в жёсткий цугцванг и дефицит мысли.

— У Вас, товарищ солдат, на позиции должна быть схема перед глазами, чтобы нарисовано было: сколько метров, какая дистанция, до какой цели.

Я тихо застыл в ступоре, пытался придумать, как можно ему объяснить, что для схемы, как минимум, нужна бумага. А я письмо Ирке написал на обёртке от сигнальной мины, потому что другой бумаги на Зубе Дракона нет. Пришлось «шкарябать» письмо стержнем от шариковой ручки на коричневой полупрозрачной обёртке.

Как на таком материале рисовать схему? А приклеить чем? Клей, что ли, где-то среди скал завалялся? Лучше бы этот умник привёз с собой на Зуб Дракона оружейного масла, чтобы я пулемёт мазал чем положено, а не консервационной смазкой из осветительных ракет. А ещё классно было бы привезти сигнальных мин, пару биноклей, батарейки в подсветку к прицелам и средства ночного наблюдения на каждую точку. И что я теперь должен этому весёлому толстячку ответить? Не мог я ему показать письмо на такой бумаге. Скажет ещё: — «Хренля ты, товарищ солдат, Родину позоришь! Что подумают о нас в Союзе, если получат от тебя письмо на такой подтиралке»?

Стоял я перед подполом с пулемётом в руках, хлопал глазами, думал, что дистанцию до его штаба помню наизусть: 2 километра 800 метров. Если из ДШК «тудой» стрелять, то на пределе прицельной дальности, то есть, прицельную планку надо ставить на последнее деление. И прямо в окно ему засандалю. Из АГСа — то же самое. Сказать ему это? Он этого хочет?!

— Тут все цели пристреляны, тарищ полковник. — Вступился за меня Ефремов. — Они тут каждый день ведут огонь и знают все дистанции наизусть.

А-а-а-а-га-га-га — я чуть не заржал!