Атлантида. Часть I: Дисперсия - Алёна Дмитриевна Реброва

Реброва Алена Дмитриевна

Атлантида. Часть I: Дисперсия

1. Зеленая водоросль

Я сидел и смотрел вперед, не думая ни о чем конкретном. Приколотый к стене сине-бурый гриб тлел, окутывая все вокруг крепким дымком. Его дурманящий дух помогал зависнуть где-то между пространством и временем, с пустой головой и одним-единственным желанием: ни за что на свете не выходить из этого состояния.

- ... Эй, девочка, может, прекратишь уже томно вздыхать и делом займешься? - мое единение с самим собой прервал голос, напоминающий рык резко заведенного мотора, - достояние командира, двухметрового поджарого мужика по имени Карпуша.

Когда некоторые матери выбирают имена, они не задумываются над тем, кем может стать их розовощекий карапуз, когда вырастет. Карпуша вот стал подрывником. Из подручного мусора он может состряпать такую взрывчатку, которая разнесет в пыль десяток людей, как будто никого и не было. Я слышал это от стражников, а они не любят травить неправдивые байки.

- Я-то думал, я сюда отдыхать пришел, - усмехаясь, я не спеша тушу гриб. Мне хотелось оттянуть тот момент, когда придется выйти из комнаты. Но больше тянуть было нельзя: уже сам командир ко мне пожаловал.

- Уже два дня сидишь тут, размазывая сопли! На дне морском отдохнешь, - рыкнул Карпуша и вышел. Шаг у него был тяжелый, под стать великану.

Я встал и поплелся за ним, прочь из своего шалаша, в новую жизнь. Проходя через дверь, я чувствовал себя мертвецом, который отлежал на столе положенные дни и теперь, наконец-то, окончательно похоронен. Когда я закрыл глаза и вдохнул воздух улицы, запах оказался как раз таким, какой должны чувствовать мертвые в своих могилах

Место, куда я попал, было похоже на свалку. Собственно говоря, это и была свалка, только во много раз больше тех, что могли встретиться на остове. Свалка была настолько огромна, что все уже давно забыли, что это свалка, и даже дали ей имя. Невзрачное, но уж какое есть - Огузок.

Огузок вовсе не был загробным миром, он был всего лишь огороженной территорией. Но для тех, кто сюда попал за свои грехи, не было пути назад, к прежней жизни, потому сравнение с царством мертвых ему вполне подходило.

На Огузке селились те, кому не хватило жилплощади на остове. Поскольку, благодаря стараниям нашего добродетельнейшего правительства, жилплощадь доставалась только достойнейшим гражданам нашего оплота, на Огузке селились как раз самые не достойнейшие. Читай: воры, убийцы, торчки и прочие дебоширы. Такие рабочие ресурсы, которые убивать жалко, а под боком держать неприятно. Сейчас в их число попал и я... еще две недели назад лучший ученик Белого Нарвала, а теперь кто? Отброс общества, ненужное мясо, которое до конца дней своих будет убирать другие отбросы, производственные.

- Начнешь работать отсюда. Все просто. Ищешь себе маску и мотыгу. Потом находишь кучу разлагающейся меналии и размазываешь тонким слоем по поверхности, - объяснял Карпуша, ведя меня по улицам, где работали другие люди.

Стройные груды мусора, в которых местные прорубили себе дороги, казались чем-то вроде пластов горной породы. В этих лабиринтах не трудно было заблудиться.

- Тебе ведь не надо объяснять, что такое миналия? - спросил Карпуша, искоса глянув в мою сторону.

- То, что остается от водорослей после обработки, - мне даже не пришлось думать над ответом. Пока шел суд и меня определяли в Огузок, я многого наслушался от стражников, сторожащих меня в яме.

Миналия - это отходы производства, ядовитая и опасная для людей жижа. За несколько недель она разлагается в невероятно полезную штуку, которая помогает травам и овощам расти на глазах. Чтобы поскорее получать из ядовитых отходов свеженькое удобрение, правительство обязало жителей Огузка следить за гниением, перемешивать ядовитую жижу, чтобы лучше прогревалась солнцем. Новички тут же заболевали и почти все умирали от вдыхаемого яда. Но тем единицам, кто выживал, были не страшны даже газовые камеры.

- Зеленая миналия - перемешивай, темно-коричневая - собирай в ведро и относи к носильщикам. Ее будут забирать каждый вечер. Как прозвучит сигнал, возвращаешься сюда, - Карпуша указал на зелено-белый кусок тряпки, уныло повисший на ржавой арматуре. - Это наш флаг. Мы работаем только за зелеными флажками. Сунешься к чужим - побьют. Из мусора брать можно все, что захочешь, но если устроишь обвал, под ним и сдохнешь: выкапывать никто не станет.

- Так точно, - я уныло отдал честь.

- Работай.

Карпуша махнул мне рукой, мол, пшел отсюда, и отвернулся, чтобы прикрикнуть на другого своего подчиненного.

Пожав плечами, я отправился, куда глаза глядят, рассматривая груды мусора. Тут было все: от сломанных инструментов до прохудившихся лодок. Вещи были как будто склеены чем-то, они держались в двухметровых стенах, как влитые.

Однажды, еще будучи семилетним мальчишкой, я вместе с другими ребятами отправился в место, где хранились всякие старые вещи, свидетели тех времен, о которых нашим прабабкам рассказывали их прабабки. Это было очень интересно, посмотреть, чем пользовались люди до так называемого потопа. Можно представлять, как они жили на земле, к чему стремились, чему радовались... Тогда все это меня очень воодушевило, я впервые почувствовал, что тоже хочу сохранить что-нибудь для потомков, и не своих лично, а вообще для всех, для всех людей будущего. Тогда я решил стать летописцем. Это было четырнадцать лет назад.

Сейчас, бродя по этой великой свалке, я вдруг почувствовал себя так же, как в том музее. Эти груды мусора тоже хранила в себе историю, только не тех людей, которые жили на земле, а нашу, морских отщепенцев, живущих внутри каменного айсберга. Тут были даже те вещи, которые использовались еще в те далекие времена, когда остов свободно плавал в океане! Он перестал дрейфовать после мощного землетрясения, во время которого всплыл огромный кусок суши, - будущий Огузок, - на которой и наткнулся наш остров. Поначалу все обрадовались прибавлению территории, стали селиться на новой земле. Но вскоре выяснилось, что после войны, которая уничтожила всю сушу, на Огузке собралось столько дряни, что люди не могли на нем выжить: большинство из них умирало от ядовитых концентратов, доселе неизвестных человечеству. Тогда на Огузок стали свозить всякий мусор и преступников, чтобы те этот мусор разбирали и перерабатывали во что-то полезное. Следы от тех поселений сохранились до сих пор, их можно было обнаружить в нижних слоях свалки.

Мне