Застенец 4 - Дмитрий Билик

старающийся больше стоять в стременах, чем сидеть маг с отбитой от верховой езды задницей.

Чтобы хоть как-то отвлечься от боли, я решил поговорить. К тому же, мне нравилось беседовать с Ситниковым. Ему всегда было что сказать по любому поводу.

— Владимир Георгиевич, а как эти Осадила делаются.

— Никак не делаются, — вздохнул тот. — Находились они раньше в ведомстве тайной артефакторной канцелярии Его Величества. Ежели мастер туда попадал, то обратно путь был уже заказан. Ходили слухи, что из тех же сульфаров их сотворяют. Но только далеко не каждый сульфар под это дело подходит. Однако все это не более, чем слухи. Бабкины сплетни, вот что.

— И на Падших они действуют?

— А как же. У узкоглазых даже маги-смертники такие были. Шашку свою японскую наточат, Осадило на шею и вперед. Назывались еще так чудно, на «т», что ли…

— Камикадзе, — подсказал я.

— Точно, камикадзе. Значит, не на «т». В общем, первое время работал даже. А потом Падшие их при приближении бить издали начали. Осадило, оно магию нейтрализует, конечно, однако не сразу. Не одномоментно, стало быть. Потому хорошей защитой не является. Если тебя высокоранговый какой маг Кистенем ударит, Осадило силу заклинания, конечно, снизит, но на нет не сведет. Потому и таскать его все время на шее глупо. Ежели помещение какое оградить — еще имеет смысл.

Я кивнул. Пусть и не стал говорить, что у меня по поводу этого камешка имеются свои мысли. Заодно отъехал, чтобы свериться с Компасом — туда ли едем? Оказалось, что помимо заклинаний существует еще кое-что, называемое фотографической памятью. Стоило несколько раз пройти этой дорогой, как я запомнил путь.

— Вот здесь, — спешился я. — Как только я…

— Да понял, Николай, чай, не глупее самовара. Давай уже, показывай, как ты все это проворачиваешь. А я уж тебе после и Осадило отдам.

Я кивнул. Вытащил Перчатку, вложил силу, надел на руку. Сопровождающие генерал-губернатора смотрели на мои действия с некоторым инфернальным ужасом. Наверное, такое же лицо у меня было, когда я впервые увидел Пугало. И вообще понял, что существует магия. Хотя, понял ли еще до конца? Вопрос открытый.

Но что для некоторых высшая магия, для других чудо чудное. Вот Ситников глядел хоть и с живым интересом, но без изумления. Явно примерял на себя — смог бы так или нет.

Я же нашел слой реальности своего мира, рванул его и открыл проход домой. Поглядел на генерал-губернатора, тот все понял без слов. Он вытащил Осадило и метко бросил кристалл прямо в прореху между мирами. Я почувствовал, как Перчатка начинает твердеть, а проход на глазах сжимается, и рванул вслед за антимагическим камнем. Даже попрощаться толком не успел. Надеюсь, Ситников войдет в положение и не сочтет мое поведение за невоспитанность.

Уже в своем мире я неторопливо поднялся, отряхиваясь, и подобрал Осадило. Странно, с виду обычный прозрачный камень. Никакой исходящей силы я не почувствовал. Да и по пути домой не ощущал каких-то изменений. Рядовые будни.

Поприветствовал тетю, которая удивилась, что я так рано, а затем отправился к себе. Первым делом достал оставшийся после перехода смартфон и включил. Экран загорелся, сеть появилась. Мне тут же посыпалась куча уведомлений. От Максона, пацанов, старые сообщения от тети Маши.

Я с невыразимой тоской прочитал все, но отвечать не стал. Как давно все это было. Кажется даже, будто в прошлой жизни. И ничего нельзя вернуть обратно, как бы ни хотелось.

Следующее, что меня интересовало — новости. Не та дребедень, которую печатали в местной газете, а самые настоящие новости.

Первым делом я зашел на государственные (а других у нас и не было) СМИ: «мировое сообщество обеспокоено пассивными действиями России в вопросе с магами», «Они не мы: ученые нашли генетические отличия людей от магов», «Уже 34: итоговое число инициированных так называемой магией людей увеличилось».

Интересно, как Россия должна влиять на решение вопроса с магами? Выдавить нас отсюда или позволить этим заниматься другим? По поводу генетических отличий я даже поржал. Хотя бы потому, что ни одного трупа мага у застенцев просто не было. Может, они имели в виду недавно инициированных из своих же? Вполне. Но вряд ли у тех могло что-то так быстро появиться. Скорее всего, утка, чтобы раскачать и без того хрупкие отношения между нами. Это плохо, значит, все же пропаганда ненависти стала поступать с самого верха. Да еще вдобавок и количество инициированных возросло.

После я зашел в несколько крупных новостных групп уже в телеграме, где подтвердил свои догадки. Мировое сообщество было едино, как никогда. И все они сходились к мысли, что с гадкими магами и Разломами, которые их порождают, надо что-то делать.

Все готовились к войне. Стягивали войска к границам, проводили учения, делали громкие заявления. Мне стало понятно, что сколько веревочке не виться, а конец точно скоро будет. И вряд ли он мне понравится.

Телефон я выключил с гнетущим чувством. Вот, не зря говорят, что счастье в неведении. Жил себе мирно и весело, думал о тошкенах и эфери, а тут — на носу последняя мировая война. А что-то мне подсказывает, что маги не захотят просто вскинуть лапки кверху и умереть. Значит, начнется такая заваруха, что мало не покажется всем.

Я дождался нужного часа и отправился к Протопопову. Если в глобальном плане у нас мало времени, то тем более нужно торопиться.

Приехал значительно раньше, чем следовало. Но не возвращаться же обратно. Так и остался у закрытых дверей мастерской. Больше того, прождал около трети часа, пока наконец не увидел шагающего в лицейском мундире Протопопова.

— Коля! — просиял он. — Рад видеть.

— Чего так долго? — поежился я.

— Нам сегодня объявление делал господин директор. Что завтра в одиннадцать часов всем предстоит построиться и выслушать приказ Его Величества. Что будет, непонятно. Может, ты в курсе?

— С чего бы? Я ни с Зейфартом, ни с Императором не корешу. В смысле, не дружу.

— Заходи, — отпер дверь Макар, впуская меня внутрь. — Там еще кое-что странное произошло.

В мастерской, к слову, было ни черта не теплее. Дощатый сарай очень даже неплохо продувался. Но, видимо, самовнушение сработало, и я будто бы действительно стал согреваться.

— У Дмитриевой припадок был.

— Что еще за припадок?

— Ну, глаза побелели, мышцы будто одеревенели. И говорила она чужим голосом.

Я судорожно сглотнул. Вот, замечал Лизе, что ей надо научиться управлять этим своим даром Вестников. Не слушается же.

— И что она сказала?

— Что смерть привлечет смерть. Кровь откроет врата