По следу тигра - Кирилл Казанцев

Время уходило стремительно, ждать дольше нельзя, скоро крысы потянутся обратно в нору. И так уже две или три из них побежали мимо, но пока ничего не заподозрили. Максим рванул к подъездам, остановился перед первым и проорал водиле:

— Сюда давай, быстро! — а сам позаимствованной из кабины машины монтировкой расколотил чудом уцелевшее с незапамятных времен стекло в окне первого этажа. Осколки рухнули вниз по стене, закрывавший изнутри окно лист фанеры упал куда-то внутрь. За спиной рыкнул двигатель, и Максим успел убраться в сторону — синяя ассенизаторская бочка подъехала к бараку почти вплотную. Водитель выскочил из машины, отцепил закрепленный на боку шланг, перекинул его в окно. И повернул вентиль. Потоки нечистот полились из бочки в комнату, хлюпая и чавкая, дерьмо растекалось по дому. Первые тридцать или сорок секунд не происходило ничего — только гудел насос, откачивая содержимое синей емкости, и стучал двигатель. Потом пополз запах — густой, плотный и основательный. Он быстро перебил вонь от окружавшей дом помойки, утвердился здесь всерьез и надолго. А потом началось бегство постояльцев — они, в чем придется, выскакивали из подъездов, толкались в дверях, лезли через окна, орали, визжали. В руках они волокли узлы, коробки, ящики, чье-то вонючее барахло летело из окон на снег. Кто-то выпрыгнул со второго этажа, вскочил на ноги и рванул прочь, кто-то, наоборот, кинулся к машине. Но быстро передумал вступать в прения — монтировка в руках водилы и полученный хороший удар в грудь от Максима остудили пыл переговорщика. Музыка давно оборвалась или ее заглушили крики, вой и ругань — Максиму было все равно. Он наблюдал отстраненно за покидающими дом гастарбайтерами и слушал вполуха речь водителя «бочки»:

— У меня там все свежее, только сегодня септики откачивали. Свиное там, коровье, куриное — на огород бы. Я сначала так и подумал, что тебе…

— Картошку удобрять? — перебил его Максим и спросил тут же: — А откуда дровишки — свиньи, коровы, в смысле? Тут что — скотину держат?

— Не, не здесь, не в городе, — помотал головой водитель, — километрах в десяти отсюда. Там хозяйство фермерское, то ли матери мэра нашего принадлежит, то ли жене — черт их всех разберет. Но там у них все как надо, как раньше, в колхозе. Чтобы дояркой работать — очередь по триста человек на место.

— Ладно врать-то, — осадил мужика Максим, но тот яростно замотал головой:

— Говорю тебе — триста, значит, триста. И очереди год или больше ждать надо, люди, кто туда попал, увольняться не спешат, вцепились в места, как клещи.

— Им там что — медом намазано? — Максим лениво отпихнул от шланга очередного ретивого гостя с юга.

— Еще как намазано! У них там зарплаты по две тыщи долларов! У рабочих! У кого дети — сад бесплатный, там же, на территории. И жилье даром — живи, пока работаешь, и квартплаты нет. И премии, и отпускные, и на рождение ребенка денег дают! И на свадьбу! — завистливо перечислял мужик все привилегии сотрудников удивительного сельхозпредприятия.

— Врешь, — не поверил Максим, — быть того не может. Ты сам лично хоть одного человека оттуда видел, с ним разговаривал?

— Нет, — осекся водитель, — ни разу. Только когда септики откачивать заезжаю. Там будка на воротах, в ней охранник. Он пропуск смотрит, шлагбаум поднимает. Но близко не подходит, только рукой показывает — проезжай. А на территории — никого, зато чисто.

Пропуск, ворота, молчаливый охранник в будке — ничего себе фермеры сегодня пошли! Что ж они там разводят, помимо стандартного набора скотины, — шиншилл, крокодилов? Хотя нет, от крокодилов столько добра не накачаешь, и шиншиллы тоже маленькие, как морские свинки… Если только от слонов.

Но об особенностях местного сельского хозяйства пришлось забыть — содержимое бочки иссякло. Мужичок резво свернул шланг, забросил его на борт, подошел к Максиму.

— Все равно все зря, — пробурчал он, пересчитывая деньги.

Да, зря. Эта свора уже сегодня найдет себе пристанище в другом месте. С законами природы не поспоришь — где-то убыло, где-то прибыло. Но хоть первое время будут потише, попрячутся по норам. Зато здесь теперь чисто, относительно, правда. Дом превратился в общественный сортир, и зайти внутрь в ближайшие месяцы вряд ли кто-то отважится. А Маша сможет спокойно ходить в школу, гулять с подружками. И не только она. Плохо только одно — Максима и водителя ассенизаторской машины наверняка кто-то запомнил в лицо и может опознать при случае. Но с мужика взятки гладки — отоврется, если что. Да никто и не спросит — гастарбайтеров по документам здесь нет, они тени бесплотные, а не люди, жаловаться не пойдут.

— Ну, все, давай, — Максим распрощался с отзывчивым мужиком, двинулся назад, к мосту, через речушку. Постоял немного, свесившись через перила, смотрел на темную быструю воду. В каком классе учится Маша, интересно? Он даже забыл спросить ее об этом. Максим развернулся и быстро, почти бегом направился к дому. На сегодня день закончен, осмотр владений депутата-людоеда откладывается до завтрашнего дня.

Станция техобслуживания располагалась по соседству со школой — большой, новой, на другом конце города. Гараж, где когда-то мальчишки обучались автоделу, давно приватизировали ушлые деляги. Уж больно место удобное — и подъезд отличный, и вся база в наличии, тратиться не надо. За какие особые заслуги именно стрелявший по детям депутат получил этот лакомый кусок, Максим особо не задумывался. Здесь одного слова достаточно — депутат, оно звучит как оскорбление и ругательство одновременно. Или как диагноз, как характеристика нравственных качеств и умственных способностей обладателя этого звания. Сейчас Максим думал только об одном — повезло гаду, целые сутки лишние прожил. Девчонку напуганную благодари, она тебе лишний день на этом свете подарила. И за что только такая милость — непонятно.

Предприимчивый депутат, помимо халявных площадей и боксов, оттяпал у школы хороший кусок земли. Огородил его высоченными бетонными плитами, даже не поскупился на «егозу» поверху. Рядом с воротами — непременная будка с охранником, и бродит на цепи тощий ротвейлер. Дальше, насколько мог рассмотреть Максим, въезды в три бокса и «офисный» вагончик-бытовка у забора. И уже за ним виднелись верхушки деревьев старого парка, окружавшего пруд. Максим, увязая в снегу, три раза обошел территорию и устроился напротив ворот. Оставаться незамеченным тут можно долго — рядом автобусная остановка и трехэтажный бетонный уродец, набитый магазинчиками. Народу толпы, никто ни на кого не обращает внимания. Да вот только погода к наблюдениям не располагала, на ледяном февральском ветру долго не прогуляешься. Максим сдался, поднялся на третий этаж торгового центра, остановился у высокого окна. С этой точки вся территория автосервиса была как на ладони, отлично виден и парк за ней, и замерзший пруд. Дальше — домишки частного сектора, а за ними гигантская, пустая, как прерия, территория оборонного завода. Отступать лучше через нее, там сам черт ногу сломит среди ангаров, гаражей, зданий цехов и кирпичных сараев. Только до них добраться еще надо — вход-выход, он же въезд-выезд у автосервиса один. Неудобно, очень неудобно, а время идет, и ничего не происходит. Вернее, работа там, внизу, кипит, иномарки снуют туда-сюда через ворота, народец по территории носится. Толку-то? Максим уже сто раз пожалел, что не вытряс тогда из полупьяного работяги все — привычки, распорядок дня, часы и дни, в которые Вохменцев обычно появляется на территории сервиса. Погорячился, а теперь придется проделывать работу над ошибками и попробовать подобраться к депутату с другой стороны.