Освещенные шрамами - Иви Марсо

гобелена и снова оказаться в безопасности в толпе.

— Ты решила поговорить о нападении, — тихо сказал Рангар, кивнув в сторону толпы по другую сторону гобелена. — О таких вещах нужно говорить наедине.

— Значит, все-таки планируется нападение? Кто хочет это сделать? — Она сузила глаза. — Ты ведь никому не причинил вреда, не так ли? — Когда он промолчал, она сделала шаг назад. Он сказал:

— Ты должна бояться не нас.

Она почувствовала, что расслабилась, хотя и не доверяла ему.

— Если мы связаны, как ты сказал в Первую ночь, тогда скажи мне, кто из семей планирует выступить против моего отца. Сколько их? Кто с ними заодно?

Рангар долго смотрел на нее, а потом пробормотал что-то на Берском. Он начал ходить взад-перед, подыскивая слова на чужом языке.

— Ты все не так поняла, — сказал он наконец.

Она уперла руки в бока.

— Так ты что-то знаешь или нет? Почему не говоришь мне?

Он провел рукой по лицу, затем наклонился ближе.

— После праздника закройся в своей комнате. Забаррикадируй дверь.

Пальцы на ее ногах сжались?

— Сегодня вечером?

Он отвернулся, как будто уже сказал слишком много. Брин схватила его за руку, удерживая на месте. У нее не было причин верить ему, кроме того, что он так смело смотрел ей в глаза. Ее руки скользнула к его запястью, и она крепко сжала его.

— Если не Барендуры планируют нападение, то кто? Какая семья? Чего они хотят?

Он покачал головой, не желая отвечать.

— Армия моего отца — самая сильная в Эйри, — сказала она. — Глупо кому-то нападать на нас.

Он странно посмотрел на нее, словно пытаясь заглянуть ей в голову, а затем внезапно обхватил ее лицо ладонями, удивив ее.

— Запрись в своей комнате ночью, — приказал он. — Забаррикадируй свою дверь. И не выходи, что бы ты ни услышала.

Он достал кинжал, который был у него сбоку, и вложил его ей в руки, а затем исчез за гобеленом в толпе.

Глава 8

КРОВЬ И ПЛАМЯ. ЧАСТЬ 1… СКРЫТЫЕ ПОСЛАНИЯ… ТАЙНЫЕ ХОДЫ… КОМНАТЫ В КОМНАТАХ

Брин тут же ушла с пира, сославшись на расстройство желудка, и направилась в восточное крыло, где находились личные покои ее семьи. Проходя мимо стражников, она пробормотала что-то о холоде, чтобы оправдать крепко сжатые руки…. на самом деле, чтобы спрятать нож Рангара.

Как только Брин оказалась в своей спальне, то положила нож в изножье кровати и отошла назад, словно он мог ожить. Она грызла ноготь большого пальца, расхаживая по ковру из овчины перед камином.

Каждые несколько секунд ее взгляд возвращался к ножу. Она могла рассказать Марсу. Возможно, на этот раз он послушает ее, если она покажет ему оружие. Но он спросит, как у нее оказался нож Барендура, и ей придется признаться, что она снова была наедине с Рангаром. Ха, они бы вымазали ее дегтем и обсыпали перьями! Что доказывал нож? Сам по себе он не был доказательством заговора.

Ее взгляд упал на дневник и перо. Она схватила его, вырвала страницу и написала записку.

«Семья Эйри замышляет заговор против замка Мир. Будьте осторожны этой ночью».

Она вырвала еще две страницы и написала на них то же самое… одну для Марса, одну для родителей, одну для капитана Карра. Три шанса, что кто-то послушает ее. Брин засунула страницы в платье, затем открыла дверь и выглянула наружу. Даже с такого расстояния звуки музыки доносилось до лестницы вместе с шумом разговоров.

Третья ночь всегда была одним из самых шумных праздников. Охранники стояли на своих местах, играя в загадки, чтобы скоротать время. Ей придется пройти мимо них, чтобы попасть в комнату Марса в конце следующего коридора; будет очевидно, кто подбросил анонимные записки.

Напротив ее комнаты стояли шкафы, которые служанки использовали для хранения постельного белья. Средний из них был фальшивым. Он скрывал вход в тунель для слуг, который соединял восточное крыло с прачечными на нижних уровнях и кладовыми на противоположной стороне.

Этими тунелями никто не пользовался уже несколько десятилетий… теперь служанки, как и все остальные, поднимались по главной лестнице. Брин, Элисандра и Марс играли там в прятки, изучая все потайные места замка, пока Марс не дорос до более важных занятий.

Она, затаив дыхание, пробиралась к шкафу. Брин открыла дверцу и забралась внутрь, где была кромешная тьма, но было слишком поздно возвращаться за фонарем.

Она осторожно нащупала заднюю стенку, смахнув паутину, и пошла вдоль стены, считая шаги, пытаясь определить, сколько осталось до следующего хода. В коридоре пахло пылью и плесенью. Она услышала, как какое-то маленькое существо метнулось в сторону, и вздрогнула.

Брин отсчитала еще десять шагов, прежде чем ее рука наткнулась на дверь. Она закрыла глаза и попыталась вспомнить карту туннеля. За этой дверью была площадка на вершине лестницы. Если она выйдет через эту дверь, то окажется прямо напротив охранников. «Нехорошо. Они меня увидят».

Она нащупала стену, повернула за угол и отсчитала еще двадцать шагов. В темноте ее рука нащупала еще одну ручку. «Комнаты в комнатах», — поддразнил Марс. При воспоминании она усмехнулась.

Дверь, которую Брин открыла, была задней частью шкафа, где слуги хранили горшки. Она открыла шкаф и моргнула от яркого света. Снова послышалась музыка из большого зала.

Охранники скрылись из виду за углом. Спальня Марса находилась прямо напротив ковра. Когда Брин подошла и опустилась на колени, чтобы подсунуть записку под его дверь, изнутри послышался стон. Скрип кровать. Щеки Брин запылали.

Он с девушкой?

По правилам, Марс должен был однажды взять жену, но до этого дня он был волен встречаться с кем угодно. И почти каждую ночь выбирал новую девушку.

Она подсунула записку под его дверь, а затем осторожно прошла в гостиную своей матери. За углом стояли еще охранники, и никакие туннели в покои ее родителей не вели. Итак, в гостиной стояла аккуратная коллекция книг по истории, принадлежавшая ее матери. Брин развернула свою записку, но остановилась. Чья-то записка уже лежала поверх маминой книги «Святые».

На нем был бордовый герб барона Мармоза. Она бегло прочла.

«Леди Брин — очаровательная молодая женщина, которую любой мужчина с радостью назовет своей женой, но я должен спросить, в силе ли помолвка леди Элисандры…»

Брин издал звук отвращения, скомкав записку. Мужчины! Ей даже не нравился барон… так почему же вдруг стало больно в груди? Почему на глаза навернулись слезы?

Она мрачно усмехнулась и вытерла слезы. Какое это имело значение? Если Рангар прав, то