Греческая революция и 300 спартанцев - Алексей Николаевич Кукушкин

решительно отвергает ультиматум. 5 августа его арестовывают и препровождают в Семибашенный замок. «Сколь ни скоро меня схватили, — доносил Булгаков, — успел я скрыть наиважнейшие бумаги, цифры, архиву моего времени, дорогие вещи и прочее. Казна также в целости, хотя и невелика».

Уже 13 августа Османская империя официально объявляет войну России, требуя возвращения Крыма, который был «аннексирован» из короны султана четыре года тому назад, и все это время империя горько страдала от такой потери. Еще до полученияизвестия о начале войны Потемкин, главный идеолог присоединения Крыма, путем принятия отречения марионеточного правителя — Гирея, принимает меры предосторожности. 18 августа следует ордер[61] Потемкина к Суворову, когда тот находился в Херсоне: «усилить бдительность и наблюдать все движения турок в Очакове и на Буге».

Через два дня, а именно 20 августа османские суда внезапно напали на стоявшие неподалеку от Очакова фрегат «Скорый», капитан Обольянинов[62], вооруженный всего лишь12-фунтовыми и дюжиной 6-фн орудий, а также бот «Битюг», которые дожидались недавно спущенных и еще не вооруженных корабля «Владимир» 66-орудий, которым командовал Панагиотти Алексиано, и фрегата «Александр» для провода их в Севастополь. Несмотря на большое превосходство сил противника, русские суда после 6-тичасового боя смогли под залпами орудий очаковской крепости прорваться в Лиман и уйти к Глубокой пристани — форпосту Херсона. Корабль и два фрегата были спасены, а последующие высадки османских войск наткнулись на сталь штыков солдат под предводительством Александра Васильевича Суворова, на этом, компания 1787 года, и завершилась.

Причем 13 сентября новейший линейный корабль «Мария Магдалина», под командованием англичанина Томаса Тизделя, попав предварительно в жестокий пятидневный шторм, был захвачен османами, что укрепило их веру в свои силы.

Но одним из греков, который активно действовал осенью 1787 года, стал капитан греческого батальона — Кацонис. Он вместе с отрядом солдат откомандирован в Херсон для доукомплектования абордажных партий строящихся там кораблей. Однако грек был темпераментным человеком и честолюбивым офицером, прозябание в прифронтовом городе претило его воинственному духу. Капитан обращается с письменной просьбой к князю Григорию Александровичу Потемкину перевести его на Лиманскую флотилию контр-адмирала Николая Семеновича Мордвинова[63], которая защищала Кинбурнскую косу и подступы к Херсону.

«Турецкие пленные преклоняются перед Кацонисом». Картина неизвестного художника. Национальный исторический музей, Афины

Несмотря на самовольное перебазирование Кацониса и его людей, предприимчивость греков была поддержана на самом верху русского руководства. В ордере, подписанном князем Потемкиным-Таврическим, контр-адмиралу Мордвинову предлагалось выдать греку небольшой корабль, и направить его искренний воинственный энтузиазм на уничтожение врагов. Повеление светлейшего, разумеется, было выполнено, и вскоре в составе Лиманской флотилии появился небольшой парусный корабль под колоритнымназванием «Князь Потемкин-Таврический», на котором греки приняли самое активное участие в обширном комплексе набеговых, разведывательных и диверсионных операций, предпринятых русскими легкими силами в районе Очакова и Кинбурна. Одним из самых первых успешно осуществленных делстал захват и уничтожение Кацонисом османского торгового судна, беспечно стоящего под прикрытием береговых орудий, в начале октября 1787 года. Кацонис со своей греческой командой, совместно со Спиро Рицардопуло, командиром корабля «Пчела», действовали на острие противоборства с противником. Они захватывали пленных, для уточнения разведывательной информации, осуществляли высадки на берег для диверсий и разведки. И все это происходило, на фоне постоянных стычек с вражескими кораблями у входа в Днепровский лиман.

Боевая деятельность Кацониса была отмечена самим Потемкиным. Светлейший не смог отказать себе в удовольствии, присвоить в конце года отважному греку, очередное звание майора. Григорий Александрович решил, что потенциал Кацониса как моряка и командира может быть употреблен и в более обширной акватории, чем Днепровский лиман.

Были планы у руководства империи по отправке в Средиземное море и эскадры Грейга в 15 вымпелов, но тут враждебно повела себя Швеция, и данное мероприятие оказалось невыполнимым. Зато в Средиземное море направился сухопутным путем генерал-поручик Иван Александрович Заборовский. Ему и сопровождавшим его лицам, снабженным значительными суммами денег, предписывалось прибыть на будущий театр военных действий через Италию. Одной из задач миссии было, кроме всего прочего, привлечение на русскую службу офицеров иностранного происхождения. Так, в 1789 году некий французский лейтенант Наполеоне Буонапартеобратился к генерал-поручику с просьбой принять его на русскую службу в чине майора. Тот, ссылаясь на правила вступления на ранг ниже, честолюбивому корсиканцу отказал.

Зато на Азовском море до двух десятков кораблей с греческими экипажами были приняты на русскую службу, обеспечены кораблями, орудиями, припасами и денежным довольствием. Им было официально разрешено заняться корсарством.

Не ограничиваясь бассейном Черного моря, фантазия у военных работала во все времена, командование планировало также организовать флотилию корсарских кораблей и на Средиземном море. До прибытия эскадры Грейга, она должна была доставлять османам всевозможные неприятности, а после действовать совместно с кораблями балтийского флота, осуществляя разведку и нарушая вражеские коммуникации, захватывать призы.

В декабре 1787 года, капитан Кацонис был направлен в Триест с деньгами на снаряжение трех кораблей, причем он посетил Екатеринослав, и встретился с Потемкиным, а затем в Вене с самим Иосифом II — императором Священной Римской империи германской нации! Что говорит о самой высокой надежде, возложенной на корсаров. Причем уже после, во время снаряжения Кацонисом фрегата, ранее плававшего под флагом Северо-Американских соединённых штатов, император священной Римской империи самолично приезжал с инспекцией, и 26-пушечный фрегат произвел на него самое благоприятное впечатление.

В море корсар вышел уже в следующем 1788 году. У берегов Кефалонии[64] Кацонису удалось захватить пару османских судов, на одном из них было шесть пушек, на другом всего два, вероятно небольшого калибра. Найдя призы в исправном состоянии, и удовлетворенно оценив их мореходные качества на море, инициативный грек оснащает свои трофеи дополнительной артиллерией и доводит количество орудий до 22 и 16 на каждом соответственно и теперь под его командованием целая флотилия, а значит он фактически контр-адмирал. Новоявленные корабли корсарского флота получают значимые имена: «Великий Князь Константин» и «Великий Князь Александр» в честь внуков «Минервы Северной».

Недостающее вооружение и дополнительные экипажи были найдены на острове Кефалонии, входившей в состав Ионических островов, находящихся под властью Венецианской республики, и радушно встретивших три корабля корсаров, под русским флагом. До столицы было далеко, а местное греческое население вместе с властями охотно сопереживало предприятию Кацониса, и совсем не на словах, многие потеряли родственников, от османских башибузуков. Так, например, команды еще двух греческих негоциантских судов, повстречавшихся по пути, выразили желание присоединиться к Кацонису. Вскором времени его флотилия пополнилась еще двумя новичками. Бывшие «купцы» были переименованы в «Князя Потемкина» и «Графа