Дебаггер - Владимир Венгловский

– Персонажи, – остановил я словесный поток Ефимовского. Кажется, наш магнат игровой индустрии может петь хвалу своему детищу до бесконечности.

– Что «персонажи»? – переспросил он.

– Ефимовский, – подала голос Илва, – вас же Игорь просил договориться о персонажах высоких уровней.

– Для вас – просто Сережа, – сказал Эс Бэ.

– Просто Сережа, – слащаво произнесла Илва. Знал я этот ее голос, когда она хищно облизывала губы, будто собиралась откусить собеседнику голову. – Вы за кого будете играть? Потому что если мы сейчас нормально не договоримся, то я…

– Тихо! – перебил я. – Без ссор. Так у вас есть сохраненные персонажи?

– Есть, – сказал Ефимовский. – Один. Мой. Было дело – немного играл, когда хватало времени. Только он еще довольно слабый. А вы создадите новых, я не хочу обращаться к своим сотрудникам за другими, тем самым давая знать, что я в игре. Нам не нужны слухи. Ничего, для поиска Ани хватит. Она тоже играла недолго, не думаю, что достигла высокого уровня и забралась куда-то далеко.

– Хорошо, – согласился я. – Создам стрелка поселенцев, кого-то вроде рейнджера. Илва, скорее всего, выберет представительницу аборигенов – лес всегда был ее слабостью. Думаю, что у лесного народа в наличии есть свои классы поддержки.

– Сейчас, разбежалась, – тихо проговорила Илва. – Ты же знаешь, кем я была и кем я смогу быть. Если так хочешь, то у лесного народа тоже должны быть классы вора.

– Э-э-э… Сергей, – заставил я себя произнести имя нанимателя. – Ты за кого играешь?

– За мага. Поселенца.

– Здесь есть волшебники?

– Алхимики, создающие магические смеси, каллиграфы, чьи записанные в волшебных свитках и гримуарах слова обретают силу. Весь воздух Нового Света, вся его природа пропитаны магией. Да, мне нравилось быть волшебником, подвидом каллиграфа, тем, кого называют «картежником» за то, что он может использовать и создавать магию в изображениях, чаще всего в виде древних карт из игры, смысл которой исчез в глубине веков.

– Значит, решено: стрелок, маг и вор. А Вот будет воином. Вот! Где ты?

– Он уже ушел в игру, – сообщила Илва.

– Вот черт, – выругался я. – За ним!

У каждого из нас есть свой виртуал в сети. Очень часто, как ни странно, – это скан твоей реальной личности. Украшательствами любят заниматься лишь подростки пубертального периода («зацени, какие у меня мышцы!») и женщины, но для последних это, скорее, дань моде. Да и в обычном сетевом пространстве не разрешены копии известных личностей, персонажей кино и прочая большегрудая и длинноногая шушера, так полюбившаяся игрокам в многопользовательских играх.

«Фронтир» тоже по умолчанию предложил моего обычного виртуала. Хочешь – меняй. Не хочешь – оставайся собой. Что я и сделал, лишь слегка изменил имя. Теперь я стал Игорем де Ламбе́ром. Так себе ник, сойдет, не мудрствуя лукаво. Но по привычке нанес на левую руку своего виртуала татуировку с настоящим именем – «Игорь Ламберт». Оно не позволяет мне забыть себя в пространстве Чендлера. Имя – мой якорь в реальности. Хотя сейчас мы идем в обычную игру, но Джонни ведь как-то ухитрилась зависнуть.

В классах персонажей я копался недолго. Ведь уже решил, что буду стрелком поселенцев. Класс «ганслингер» – профессионал в огнестрельном оружии. Умения на первом уровне… Пусть будет стрельба с двух рук. И, допустим, фехтование легкими клинками, не повредит. По старому опыту знаю, что персонажам дальнего действия часто приходится вступать в ближний бой, и тогда их убивают. Значит, вот мой выбор – кинжал и пистоль. Что у нас с уроном? Урон d8. Вспомним старую школу? D – это дайс, игровой кубик. Может быть шести, восьми, двенадцатигранным… D8 – значит, система бросает виртуальный кубик, генерирует случайное число от 1 до 8. Бонусы добавляются потом, после броска.

Загрузка, выбор стартовой локации – и я оказался у таверны «Лесной брат».

Ветер шелестел в кронах могучих деревьев. Это был не тот ветер из моего прошлого, запертый в лабиринте улиц и пропахший сточными ямами и конским потом. Здешний бриз нес соленый вкус прибоя и крики чаек, жажду странствий и звон награбленного золота. На какое-то мгновение показалось, что все это по-настоящему: ветер и деревья, скрип вывески над дверью, торговка рыбой с блестками прилипшей чешуи на загрубевшем от крови и морской соли переднике. Она стояла у входа в таверну и глядела на меня с открытым ртом.

– Привет, – сказал я. – Ты не видела, только что сюда не заходили двое мужчин и одна девушка?

Торговка сплюнула мне под ноги и ушла по дороге в город, виляя толстым задом. В информационном окне возникла надпись:

«Проверка дипломатии не удалась».

– И тебе удачи, – сказал я и зачем-то помахал ей вслед рукой.

Когда опускал руку, то случайно задел пистоль в кобуре, висящей на правом боку. Второй, точно такой же, находился на поясе слева. Я достал и осмотрел один из них. Рука ощутила привычную тяжесть, словно держать оружие для меня было не в новинку. Нахлынули воспоминания.

Темная, залитая туманом улица в трущобах. Подворотня, где скорчившийся у стены нищий способен легко, без зазрения совести, ради горсти монет и хорошего костюма, перерезать горло одному из неудачников, замерших в двадцати шагах друг от друга. Но им не до нищего. Противники стоят, сжимая пистоли, пристально смотрят друг на друга. Дуэль? Нет, скорее поединок без секундантов и правил. На флюгере каркает ворон. В его полуночном крике слышится: «де Ламбер!» – и враги поднимают оружие. Два выстрела сливаются воедино. Один из противников падает, без крика и лишней суеты, отброшенный пулей валится на спину. Второй хватается за раненую руку. Со стороны нищего слышен клекот, похожий на бормотание стервятника, и не сразу понятно, что это смех.