Инстинкт заключенного. Очерки тюремной психологии - Михаил Гернет

Но отвечает ли недопущение периодической печати к срочным арестантам требованиям современной уголовной политики?

Лишение арестанта права следить за общественной жизнью чувствуется заключенными далеко не одинаково. Здесь все зависит от особенностей умственного развития и от индивидуальной психологии каждого. Человек, привыкший начинать каждый день своей жизни с чтения газетного листка, испытывает очень большие лишения, когда он остается без газеты. Спокойно отнесется к этим тюремным запретам человек, никогда не имевший или лишь редко державший в своих руках органы периодической печати. Страдание от такого лишения тем сильнее, чем более развиты у человека общественные инстинкты, чем менее он равнодушен к жизни родной страны. В более культурных странах чтение, повседневных газет стало привычкой самых широких слоев населения, а в том числе и тех, которые дают наибольшее число преступников.

Но особенно тяжким оказался запрет допуска газет в места заключения для политических арестантов. Описывая свои тюремные впечатления, Турати вспоминает, какой «болезненной, лихорадочной» становилась в тюрьме потребность узнать новости о внешнем мире. Он вспоминает, как был счастлив, когда нашел в отхожем месте выпачканный номер какой-то газеты и спрятал его под одежду, надеясь избежать обыска. Заточенные пожизненно или на долгие сроки узники Шлиссельбургской крепости также не могли следить за периодической печатью, а когда им стали доставлять для переплета журналы истекших лет, то они набрасывались прежде всего на ближайшие к ним по времени номера и после, сходясь вместе, делились «новостями»; только что прочитанное получало в их глазах характер только что случившегося. Запрещение новых журналов обрушивалось на них всею тяжестью и создавало такие лишения, величину которых трудно себе, по словам Новорусского, представить[8]. Чтобы узнать политические новости, намек на которые прорывался из слов тюремной администрации, они прибегали к разным мелким уловкам. Один из жандармов принес однажды узникам номер старой газеты, и они с жадностью на него набросились[9]. Когда в 1890 г. тюремный священник принес Шлиссельбургцам духовный журнал «Паломник», все заключенные читали его, как мало ни отвечал он их мировоззрению: до такой степени сильно было желание видеть бумагу, недавно вышедшую из типографии в тщетной надежде найти там какие-нибудь отголоски общественной жизни. Но даже самый вид года «1890», до того более нигде невиданного в печати, был приятен взору заточенных. В ответах на анкету Ауэра попадаются жалобы общеуголовных преступников на недопущение газеты, как на тяжкое лишение[10]. По общему правилу, постоянно подтверждаемому наблюдением над тюремной психологией, ни одна сильная потребность не может остаться в тюрьме без всякого удовлетворения. Как скоро правила тюрьмы не позволяют ее удовлетворять или стремятся уничтожить ее, сами заключенные изыскивают способы удовлетворить не только требования своей природы, но и привычки, ставшие для них, согласно поговорке, «второй натурой».

Вот почему мы встречаемся с попытками издания в тюрьме нелегальных журналов не только политическими, но и общеуголовными арестантами. Ломброзо в своей книге «Les palimpsests des prisons» приводит образчик одной тюремной газеты, издававшейся в парижской тюрьме «Большая рокет»[11]. Своим внешним видом и содержанием тюремная газетка стремилась дать иллюзию настоящей газеты. Наверху с одной стороны отмечается год издания и номер: «первый год № 2». (Нужно догадываться, что дальнейшее существование газеты было пресечено). С другой стороны, на той же странице, в углу номера, обозначено время выхода номера (воскресенье, 4 мая 1886). Под названием газеты «Tam-Tam Ballon» отмечено, что она является «официальным журналом расслабления». Далее мелким шрифтом указывается: в первой колонке цена номера 20 сантимов и размер учредительного пая 5 сантимов. Последнее обстоятельство как будто указывает, что издание газеты было делом целой группы лиц. Во второй колонке был обозначен адрес редакции (конечно, это был адрес тюрьмы улица Рокет, 168). Здесь же редакция отмечала свое запрещение ссужать номер для чтения. Очевидно, она нуждалась в денежных средствах и не имела в виду бесплатно развлекать тюрьму своею юмористической газеткой. Она же извещала (в третьей колонке), что сообщения с воли будут приняты с благодарностью. Что касается содержания газеты, то мы здесь находим и фельетон, и отдел «Эхо и толки» и объявления[12].

Нам не приходилось видеть нелегальных журналов русских уголовных арестантов. Не приходилось читать их описания и в имеющейся литературе. Это заставляет предполагать, что они довольно редкое явление. Иначе журналы политических арестантов. Нам известно их несколько. Также приходилось не один раз слышать о попытках их издания в различных местах заключения.

В моих руках был такой «литературно-художественный журнал», под названием «Бутырки», издававшийся в Московской Пересыльной Тюрьме в 1906 г. и вышедший в количестве всего двух номеров. Обложка журнала была исполнена в красках очень художественно. Размер журнала был в обыкновенную ученическую тетрадь. Вся обложка была цвета серого арестантского сукна Название журнала «Бутырки» было написано крупными буквами и шло поперек страницы сверху вниз, из правого угла в левый угол. Рисунок на обложке под надписью названием журнала представлял очень стильный вид Пересыльной тюрьмы зимой: из-за высокой стены с башней на углу виднеется часть тюремного здания; часовой с ружьем ходит у стены; темные тучи нависли над тюрьмой, на заднем плане видны силуэты городских домов. Рисунок вверху надписи представляет часть тюремного окна, из-за решетки которого видны церковные купола и крыши домов… Рисунки в тексте также отражали тюремные настроения: таков рисунок, помещенный перед очерком «Ночь» и изображавший ночь на море с судами на якоре и виднеющимися вдали на берегу бесчисленными огоньками зданий огромного портового города.