Песня любви - Диана Гроу

Бьорн отступил на шаг, потрясенный ее взрывом.

— Мы оба знаем, что это так, — швыряла ему гневные слова Рика. — Несмотря на все твои красивые слова насчет взаимного удовольствия, мы оба знаем, что пока на мне этот ошейник, вся власть в твоих руках. Но над одним ты не властен. Моей ненавистью к тебе. Я презираю тебя, Бьорн Черный! И если ты возьмешь меня силой, я стану ненавидеть тебя еще больше… С каждым твоим вонзающимся в меня выпадом.

Долгий момент Бьорн ничего не говорил. Затем взял в ладони ее лицо и прижался губами к ее лбу. Прощающим поцелуем. Словно целовал расшалившегося ребенка. Затем он отвернулся от нее и направился к стопке чистой одежды.

— Одевайся, Рика, — произнес он невыразительным голосом. — Тебе нечего меня бояться. Я не стану спать с тобой, пока ты сама об этом не попросишь.

Комок в ее груди исчез. Она вздохнула, но настоящего облегчения не почувствовала. Внутри все еще продолжал шевелиться страх, как клубок змей, то готовясь к отражению атаки, то расслабляясь в растерянном разочаровании. Однако она расправила плечи и смерила его свирепым взглядом.

— В таком случае я умру девственницей.

Его темный взгляд медленно скользнул по ее телу.

— Что ж, тогда это будет страшная и глупая потеря.

Когда Бьорн и Рика вошли в большой зал, огни очагов, на которых грелась еда, уже догорели до углей. Их жара хватало лишь на то, чтобы поддерживать теплыми большие чайники из мыльного камня. На стенах горели равномерно укрепленные факелы, так что в помещении было светлее, чем днем. Множество крепких коренастых ратников вливали в себя мед и вгрызались в жареные окорока, с которых капал жир. Отовсюду слышались громкие разговоры. Мужчины обменивались грубыми шутками и орали непристойные песни. В дальнем углу внезапно началась драка.

Рика прошла мимо Кетила, сидящего рядом с Суртом. Перед ее братом стояла большая миска, полная густой каши из зерен грубого помола, приправленная большим куском масла. По крайней мере, рабов в Согне кормили хорошо. Кетил улыбнулся Рике и помахал ей рукой. Она направилась было к нему, но Бьорн схватил ее за руку.

— Твоя работа еще не закончена, Рика, — проговорил он. — Тебе положено наполнять мою тарелку. И не скупись, потому что у меня зверский аппетит. — Его тон не оставил у нее сомнений в том, что этот аппетит включает в себя не только пищу.

— Как пожелаете, хозяин, — произнесла она с насмешливым поклоном. В ее голосе было столько яда, что, казалось, он капал с ее губ.

Уголок его рта дернулся, но он промолчал, видно, решив пропустить ее дерзость мимо ушей.

Она взяла деревянные тарелку и чашу, а затем прошлась мимо кухонных очагов. Она выбирала самые вкусные куски, чтобы у него не появилось повода отругать ее прилюдно. Его чашу она наполнила крапивной похлебкой. Слюнки бежали от предвкушения вкуса свежей зелени. Потом она положила ему половину жирной курицы, потушенной в пиве, мясной пирог, два крутых яйца, облитые медом корнеплоды и большой ломоть ржаного хлеба, на который она намазала варенье из бузины. Тарелка буквально ломилась под всей этой едой.

— Ну-ка, ну-ка, — окликнул ее один из ратников и положил ей руку на бедро, чтобы задержать. — Какая красоточка. Не ты ли та рыженькая, которую мы приметили сегодня у кузнецов. А, Кормак?

— Оставь ее в покое, Канут, — посоветовал ему друг. — Она принадлежит брату ярла.

— Тогда пусть сама об этом скажет. — Губы Канута под густыми белокурыми усами скривила усмешка. Он провел ищущей рукой по всему ее бедру. — Так, значит, ты принадлежишь Бьорну Черному?

— Он так считает. — Она бросила взгляд на возвышение, где рядом с Гуннаром сидел Бьорн. — Почему бы тебе не спросить его самого?

Канут повернул голову и встретился глазами с хмурым, явно предостерегающим взглядом Бьорна. Его черные сверкающие глаза напомнили Рике бешеный взор жеребца, обращенный к наглецу-коню, осмелившемуся приблизиться к его кобыле. Бьорн заявлял свои права на нее через весь зал. Канут торопливо отдернул руку, решив не связываться с братом ярла.

— Он ответил. — Смех белокурого великана прозвучал натянуто. — Да мне все равно. В Согне хватает хорошеньких служанок.

По крайней мере интерес Бьорна оградит ее от посягательств других мужчин, присутствующих в этом зале. Она вздернула подбородок и стала пробираться через толпящихся людей к возвышению.

— Ваше кушанье, хозяин, — проговорила она, ставя перед ним чашу с супом и тарелку.

— Ты кое-что забыла, — произнес Бьорн.

— Что именно? — Она растерянно оглядела переполненную тарелку. На ней уже не было места ни для чего еще.

— Эль. — Он передал ей пустой коровий рог. — Темного эля.

Рика выхватила у него рог и резко повернулась, бормоча под нос проклятия. Бьорн вряд ли обрадовался, услышав это.

Он наблюдал за ней. Она расталкивала людей, пробираясь к бочкам с элем, а когда перед ней оказывалось пустое пространство и она удлиняла шаги, ее стройное тело двигалось с необычайной гибкой грацией. Он видел напряженность ее плеч и отмечал решимость поджатых губ. Да, надо отдать ей должное, характера у нее хватало. Однако он не привык, чтобы его отвергала женщина, и гордость его была уязвлена, когда Рика отказала ему, да еще с такой яростью.

Впрочем, второму сыну пришлось в жизни научиться терпеть. Гуннар поручил Бьорну заниматься землей, а земля требовала бесконечного терпения и упорного тяжкого труда. Чтобы валить деревья, расчищая место под пашню. Чтобы пахать, сеять и ждать, когда Фрейр пошлет дождь и солнце в нужных долях. А затем терпеливо ждать урожая и откладывать лучшее зерно на будущую весну. Но, занимаясь земельными владениями брата, Бьорн мечтал о собственных землях. Он умел быть терпеливым.

Такая женщина, как Рика, безусловно, стоила терпеливого ожидания. В этом он не сомневался.

— Вот темный эль, как ты потребовал. — Ее светло-зеленые глаза сверкали переливчатой льдистостью айсберга. В них таилось предательство этих опасных плавучих гор. Бьорн напомнил себе, что самая большая опасность скрывалась под водой. Рика повернулась, чтобы уйти, но он схватил ее за руку.

— Нет, Рика, — произнес он увещевающим тоном, словно обращался к ребенку, пытающемуся удрать от своих обязанностей. — Ты еще не закончила. Ты нужна мне, чтобы держать рог. Я не могу одновременно есть и держать его, а если я попытаюсь его поставить на стол, эль прольется, и тебе придется подтирать лужу. — Он пожал плечами. — Избавь себя от лишней работы. Присядь.

— Я лучше присоединюсь к брату.

— А я предпочитаю, чтобы ты сидела рядом со мной.

Бьорн улыбался, говоря это, но это был приказ. Он задумался, станет ли она открыто поступать наперекор, и внимательно наблюдал за сменой выражений ее лица: возмущение, гнев и, наконец, покорность. Все эти чувства пробежали по ее лицу, затем она села. «Достойный противник, — подумал он, — который к тому же знает, когда нужно выбрать подходящий момент для боя».