Гудериан - Кеннет Максей

Даже в таких условиях вновь удалось воспользоваться методами Мольтке-старшего, что сразу же дало великолепные результаты. Под Ригой русские были разгромлены наголову. Месяц спустя то же ждало итальянцев под Капоретто. Италию можно было принудить к выходу из войны, если бы удалось поддержать темп наступления, но это оставалось самым слабым звеном. Плохая работа служб тыла, усталость передовых частей и неспособность контролировать обстановку на поле боя и вводить свежие резервы в нужный момент – все эти факторы привели к тому, что наступление, как уже было на Марне, выдохлось. Методы проникновения штурмовых подразделений и боевых групп, которые применялись у Камбре в качестве ответа на применение англичанами танков, вполне оправдали себя и здесь, однако там не ставилось задачи глубокой инфильтрации, и служба тыла не подвергалась серьезному испытанию. Эти методы в широком масштабе не использовались вплоть до 21 марта, когда немецкие войска под командованием Гинденбурга и генерал-полковника Людендорфа перешли в наступление, которое должно было стать на Западном фронте последним и сокрушительным. Его целью было нанести англичанам и французам окончательное поражение теперь, когда Россия вышла из войны и погрузилась в пучину большевистской стадии революции.

В наступлении Людендорфа использовались именно те методы, которые Гудериан и его современники зимой 1918 года изучали в Седане. Они годились для решения любой задачи, стоявшей перед атакующими соединениями. Что же до танков, то немцы располагали менее чем двумя десятками машин собственного производства, плюс несколько трофейных, и поэтому разработка методов их использования едва ли заслуживала внимания.

Гудериан оказался в таком положении, когда вопросы тактики на какое-то время перестали входить в круг его первоочередных обязанностей и интересов, потому что в мае его назначили квартирмейстером XXXVIII резервного корпуса, он погрузился в мир иных забот, связанных с организацией работы тыла. Это был ценный опыт для того, кому в будущем предстояло потребовать от своих тыловиков работы на пределе их возможностей. Гудериан отвечал за снабжение своего корпуса, обеспечивающего прикрытие фланга во вспомогательном наступлении через реку Эна. Оно началось 27 мая атакой, совершенно неожиданной для противника, в оборону которого немцам удалось вклиниться на 14 миль – самый глубокий прорыв со времен перехода обеих сторон к окопнопозиционной войне в 1914 году. Задача Гудериана была ограниченной, однако в следующий раз ему пришлось потрудиться как следует. Под командованием грозного генерала Гутьера 38-му резервному корпусу приказали атаковать на левом фланге так называемого наступления «Матца», начавшегося 9 июня и имевшего своей целью усилить давление слева, до этого явно недостаточное, и, воспользовавшись плодами предыдущего наступления, разбить французов и создать угрозу для Парижа. К несчастью для немцев, этому наступлению не хватало фактора внезапности, который во многом способствовал успеху первого наступления. Французы находились в полной готовности и предприняли мощную контратаку, заставив немцев повернуть назад. Успех зиждился не только на стойкости французов в обороне. На этот раз они применили тактику массированного использования танков, что явилось крупным отличием от всех предыдущих оборонительных сражений, которые союзники вели в 1918 году.

Танкистам, как и всем прочим, пришлось усвоить новые уроки. Теперь учеба пошла гораздо быстрее, ибо время подгоняло безжалостно. Потребовался целый год, чтобы союзники осознали необходимость концентрации танков в наступлении. Затем прошло всего лишь три месяца, по истечении которых стало ясно, что танк по своей сути является оружием наступления, следовательно, его использование в обороне должно быть обусловлено принципами атаки – той же самой необходимостью концентрации сил вместо их распыления мелкими группками в соответствии со старыми, устоявшимися принципами. Пока 12 июня французы не использовали на широком фронте сразу 144 танка, преобладала тенденция вводить танки в бой небольшими группами: немцы бросили в атаку пять машин 21 марта у Сан-Квентина (это было первое использование танков немцами), англичане вводили их в бой по два и по три. 24 апреля у Виль-Бретонне 13 немецких танков вступили в бой с 10 английскими. Первое в истории танковое сражение закончилось примерно с равными потерями для обеих сторон. 1 июня против французов немцы с незначительным успехом использовали 15 машин, разбросав их по широкому фронту у Суассона и Реймса. Они просто копировали тактику французов, которые в апреле и мае сами редко вводили в бой более шести танков сразу. Нельзя сказать, что первое же более концентрированное применение танков французами у Матца увенчалось огромным триумфом. Из 144 машин 70 было потеряно, потому что приняли недостаточные меры для нейтрализации германской артиллерии, которая спокойно расстреливала разрозненные французские танки. Тем не менее там, где танков не было или они были уничтожены, французская пехота застряла, там же, где танки действовали, – наступала.

Возможно, эти особенности и подметил Гудериан в те редкие минуты, когда обстановка позволяла отвлечься от исполнения обязанностей квартирмейстера, потому что, когда в начале своего крестового похода Гудериан начал писать о танковых сражениях 1918 года, то все прекрасно знал о них. Однако на первом месте стояла работа в штабе, и никто не приказывал Гудериану обратить внимание на новое оружие, в то же время не делать этого было невозможно. Массированные танковые контратаки стали правилом. 28 июня в бою у Кутри со стороны французов участвовали 60 машин; еще 60 были брошены в бой 4 июля. 471 танк был задействован в период между 18 и 26 июля на различных участках фронта, чтобы окончательно сорвать последнюю попытку немцев осуществить прорыв на Марне. Сначала битва была мобильной, потому что «замедляющая оборона», которую практиковали немцы, стимулировала возрождение открытой войны. Танки и пехота союзников, при поддержке артиллерии и авиации, глубоко врезались в оборонительные линии противника, удерживаемые пехотой, которой помогала артиллерия, сосредоточившая свой огонь на танках. Последние несли огромные потери, иногда доходившие до 80%; немецкие орудия вели по ним огонь прямой наводкой. Атакующие продолжали продвигаться вперед, и, потеряв пушки, пехота обратилась в бегство. В эту сумятицу, похожую на кипящий котел, и был брошен XXXVIII резервный корпус, перед которым поставили задачу стабилизировать обстановку на правом фланге немцев. В первую неделю августа этот фланг значительно подался назад, и линия фронта между Суассоном и Веслем приобрела первоначальную конфигурацию. Гудериан пишет, что в этот период его деятельность была связана с «мобильной обороной Марна-Весль». Пять дней спустя его, как и всю остальную германскую армию, потрясло известие о самом крупном танковом наступлении Первой мировой войны, начавшемся у Амьена. Степень концентрации танков была так велика, что в некоторых местах они проходили через артиллерийские позиции, оставляя их у себя за спиной. Пехота оказалась деморализована, и сколько бы потом Людендорф ни пытался принизить значение танковой угрозы, которой ничего не мог противопоставить, с этого момента везде, где бы ни появились эти машины, немецкая оборона становилась зыбкой. Иногда для паники среди немецких солдат достаточно было слухов о мнимом присутствии танков на данном участке фронта. То, что англичане считали средством борьбы с пулеметами и заграждениями из колючей проволоки, для немцев было «оружием страха». Началось наступление союзников, продолжавшееся до заключения перемирия и закончившееся подписанием мирного договора в Версале.