Двойные игры адвоката - Наталья Борохова

– Это адвокат подозреваемого, – пояснил следователь. Он как-то сразу признал первенство мужа и даже не помышлял выдворить его в палату к жене, что было бы в данном случае разумно.

– А-а, адвокат! – кивнул головой супруг и подал Лизе руку. Той не оставалось ничего иного, как просто пожать протянутую ладонь. – Очень приятно. Аркадий Серебровский, – представился он. – Трудная работа у вас, адвокат, – защищать всякое отребье.

Елизавета не нашлась что ответить. Во-первых, у нее не было аргументов, чтобы опровергнуть это безапелляционное высказывание и доказать, что Ушаков на самом деле порядочный и воспитанный человек. Во-вторых, от Серебровского не исходило агрессии. В его тоне Елизавета скорее ощутила понимание и сочувствие. Это было приятнее, чем выслушивать претензии ее бесплатного клиента и видеть его недовольное лицо. Впрочем, через пару минут его ввели в сопровождении трех ребят в форменной одежде.

Зевак из числа больных попросили разойтись по палатам, что они сделали весьма поспешно. Похоже, пациенты, увидев мужчину в наручниках, побоялись, что тот начнет крушить все подряд и, чего доброго, доберется и до них. Но Ушаков вел себя смирно, разве что позволил себе сплюнуть на пол, отделанный плитами из мраморной крошки, за что немедленно получил замечание.

– А вы не устраивайте зоопарк, начальник, – ответил он, мрачно глядя на следователя. – По улице слона водили, так, что ли?

Дубровская удивилась, что закоренелый уголовник знает строчку из басни Крылова. В ее понимании ему было некогда учиться читать.

– Успокойся, Ушаков, – сказал следователь. – Публику убрали, как ты видишь. Оставили лишь понятых и статистов. Ты человек в наших делах грамотный, поэтому знаешь, зачем они нам нужны.

– Знаю, не первый раз, – буркнул Ушаков. – Это, что ли, статисты?

Он указал на двух мужчин, подпирающих подоконник. Следователь утвердительно кивнул. Скорее всего, это были медработники, хотя и без белых халатов. Комплекцией, ростом и возрастом они не особо отличались от Ушакова, а это было основное требование, на котором настаивал закон.

– Одно лицо, а? – хмыкнул подозреваемый. Он, без сомнения, знал этот пункт кодекса. Дубровская уже не раз убеждалась, что ее клиенты с криминальным стажем по части знания процессуального закона могут дать фору любому адвокату.

– Для чистоты эксперимента я попросила бы загримировать моего клиента, – произнесла вдруг Лиза. – Кровоподтек на скуле бросается в глаза.

Это было разумное требование, за что она впервые получила признательный взгляд Ушакова. Следователь же растерялся.

– Вы правы. Только я не умею гримировать, да и не захватил с собой ничего подходящего.

В сумочке у Дубровской нашелся тюбик тонального крема и пудреница с зеркалом. Она немедленно предоставила все это Ушакову. Подозреваемого усадили на стул перед окном и дали ему возможность заретушировать синяк самому. Правда, это давалось ему тяжело. Он долго размазывал тон по скуле, ловя свое отражение в зеркале.

– Прямо как баба, – недовольно бурчал он.

Медицинские сестрички, прятавшиеся за колонной, едва сдерживали смех. Зрелище было достойно того, чтобы запечатлеть его на пленку. Коренастый мужик с трехдневной щетиной сутулился перед крохотным зеркальцем в перламутровой оправе. Наконец он повернулся, чтобы продемонстрировать результат своей работы. Тут уже прыснули все присутствующие.

Вид у него и вправду был забавный. Крем забился в щетину неровными островками, образуя странные наросты, которые вблизи можно было принять за лишай. Ко всему прочему, тон кожи у Ушакова был намного темнее, чем у Елизаветы. Поэтому теперь на месте синяка красовалось белое пятно. Вид Ушакова был настолько комичным, что хохотали все: тоненько хихикали медсестрички, заливисто вторил им главный врач, смахивал слезы с глаз сам сыщик. Двери палат тихонько открывались. Пациенты хотели знать причину безудержного веселья.

– Ну извини, Ушаков, – с трудом проговорил следователь. – Не держим мы в штате гримера.

Лицо подозреваемого исказилось злобой. Он с удовольствием бы разбил об пол дурацкое зеркальце, хотя умом понимал, что оно тут ни при чем.

– А кроме как ржать, словно кони, начальник, тут хоть кто-нибудь может мне помочь?!

Следователь отчаянно затряс головой. Перспектива гримировать зэка его категорически не устраивала.

– Извини, Ушаков, ничего в этом не понимаю.

Конечно, кроме хозяйки пудреницы, помочь подозреваемому не мог никто. Никто и не хотел. Положа руку на сердце, Елизавету такая возможность тоже пугала. Но, как ни верти, она была адвокатом Ушакова, поэтому чувствовала за него определенную ответственность.

– Давайте-ка я попробую, – сказала она.

Ушаков покорно подставил ей лицо и даже прикрыл глаза, пока она влажной салфеткой убирала излишки крема. Она работала быстро, самыми кончиками пальцев, и ее сильно смущало то, что вся публика затаив дыхание следила за ней и за Ушаковым. Так зрители в цирке смотрят на дрессировщика, запускающего голову в пасть льва – откусит или же в очередной раз помилует? Должно быть, в глазах обывателя зэк представлялся хищником без капли здравого смысла. Когда она закончила, пройдясь для порядка по его щетине пуховкой, присутствующие еле слышно выдохнули.

– Чертовы идиоты, – пробурчал себе под нос Ушаков.

В этот раз результат работы оказался вполне удовлетворительным.

– Красавец! – подытожил сыщик. – Теперь только в кино или на рекламу: «Их ищет милиция».

– Не томи, начальник, – проговорил Ушаков. – Готовь свой спектакль.

По знаку следователя понятые заняли место у окна. Статисты подошли к Ушакову, и тот, еще раз для порядка оглядев их, встал крайним справа, спиной к стене. Дубровской, наблюдающей происходящее со стороны, показалось, что подозреваемый волнуется, хотя по привычке делает вид, что ему все равно. Кулаки его то сжимались, то разжимались. Хотя вполне возможно, что он просто разминал руки, затекшие от наручников.

По команде следователя мужчины надели на головы вязаные черные шапочки. Видимо, потерпевшая, описывая грабителя, указывала на наличие головного убора. Лизе всегда казалось, что черная шапочка на голове, да еще надвинутая на глаза, признак неблагонадежности. Вот и сейчас мужчины стали похожи на трех уличных налетчиков.

Медсестра сбегала в палату за потерпевшей. Серебровская появилась в сопровождении мужа, который заботливо придерживал ее за локоть.

Увидев в холле большое скопление народа и три фигуры, стоящие перед стеной как изваяния, Екатерина замедлила шаг. Вернее сказать, просто вросла в пол, и если бы не Аркадий, который мягко подтолкнул ее вперед и шепнул на ухо что-то ободряющее, не сдвинулась бы с места.

– Потерпи, Катюша, – услышала Дубровская. – Скоро все закончится. Ты только должна показать того, кто напал на тебя в парке.

Следователь наконец вспомнил о своих обязанностях.