Клады Отечественной войны - Александр Косарев

1-го ноября мы дошли до Вязьмы. Не раз упрекали Наполеона в том, что при таком опасном положении французская армия шла слишком медленно, нельзя забывать, что и люди и лошади были истощены донельзя. Чтобы ускорить наше движение, необходимо было принести в жертву весь обоз. Неоспоримо, что подобное решение спасло бы нас от многих бед, но ещё никто не считал необходимым принимать такие крайние меры».

Вот интересно бы узнать, такие умные мысли пришли в голову Фезанзаку прямо при выезде из Москвы, или он только в Париже сообразил, что жизнь всё же дороже кошелька? Наверное, всё же после, уже в Париже, будучи на пенсии. А в Москве-то все поголовно были объяты лишь одной страстью — набить потуже «закрома». Так что я продолжу описывать буквально неисчислимые потери русского народа от столь жадного нашествия.

Покровский собор, или церковь Василия Блаженного, пострадал от грабежей наряду со всеми. Было даже предание о том, что Наполеон хотел взорвать уникальный по архитектуре собор, выстроенный нашими предками в XVI веке. Нижний собор его использовался как конюшня, все остальные же храмы попросту ограбили. В частности, забрали вызолоченную серебряную раку, устроенную в 1558 году царём Фёдором Иоанновичем. Не погнушались даже железным колпаком с мощами Иоанна Юродивого.

Спасо-Андроников московский 2-го класса мужской монастырь был выстроен в 4-х верстах от Кремля на берегу реки Яузы, на месте высоком и красивом. Его грабили поляки из корпуса Юзефа Понятовского.

До взятия Москвы солдатами Великой армии из громадного Андроникова монастыря было вывезено всего ничего: всего три подводы с церковной утварью. Поэтому польским солдатам достались богатейшие украшения, находившиеся в храме и церквях монастыря. В центре монастыря стояла соборная церковь, сооружённая около 1360 года. В церкви стоял древний иконостас с богато украшенными и дорогими ризами. Стены были расписаны Андреем Рублёвым и Даниилом Чёрным. В церкви стояла серебряная рака с мощами преподобных Андроника и Саввы. После ухода поляков церковь сгорела.

Кроме соборной церкви на территории монастыря имелась 3-этажная церковь, построенная царицей Евдокией Фёдоровной. На первом этаже помещался храм Знамения Божьей Матери, освящённый в 1792 году. На втором этаже был храм во имя Архистратига Михаила. На третьем — храм во имя Алексея Митрополита Всероссийского. С северной стороны церкви помещалась ризничная палатка.

В монастыре над Святыми воротами стояла одноглавая церковь во имя Рождества Пресвятой Богородицы. Перед монастырскими воротами стояла огромнейшая колокольня самой искуснейшей архитектуры, 4-этажная, высотой (если считать с крестом) 68 метров. На втором этаже была церковь с богатейшим иконостасом. На святых образах оклады были серебряные, позолоченные, пред ними серебряные лампады и большое паникадило, в котором весу было больше 4-х пудов. Эта церковь была освящена в 1803 году, а в 1812 году разорена и разграблена до нитки.

Страстной монастырь был построен царём Алексеем Михайловичем в 1654 году. Имел 4 храма: Соборный двухэтажный, церковь Святого Алексея, Храм над Вратами, Трапезный храм во имя печерских угодников. 3 и 4 сентября в храмах был произведён грабёж. После выноса всего ценного в нижнем храме устроили магазин, а прочие помещения использовались в качестве казарм.

Описывать дальше просто нет сил, да и вы, уважаемые читатели, надеюсь, уже в достаточной мере осознали по моему небольшому эссе, какой грандиозный ущерб был нанесён церковному имуществу Российского государства. Но если бы это было всё, что подверглось разгрому и поруганию! Ведь кроме монастырей и сотен приходских церквей в столице имелось множество прочих мест, представляющих весьма лакомые куски для грабителей. Дворцы богатых людей и царских вельмож, ссудные кассы, питейные дворы, арсеналы, монетный двор, промышленные и торговые предприятия, склады, музеи, имущество тысяч и тысяч горожан разных сословий, не имевших возможности по тем или иным причинам покинуть город. Так что колонны трофейных обозов, влекомые потерявшими всякое чувство меры захватчиками, растянулись на многие и многие километры.

Но парадокс ситуации состоял в том, что в последствии 99% того, что было награблено французами, поляками, австрийцами, итальянцами и прусаками, так и осталось в России. Лишь небольшая масса ценностей достигла территории нынешней Литвы, Латвии и Польши. Но до самой Франции, в конечном счёте являвшейся вдохновительницей всей военной интервенции, не дошло ровным счётом ничего. Куда же всё исчезло? Куда пропал груз с многих тысяч повозок, телег и фаэтонов? Ответ можно найти в высказываниях одного из генералов, находившихся в свите Наполеона. Вот что писал командир 33-го полка Фриан Дедем де Гольнер. «Лучшие картинные галереи сгорели ещё во время пожара, а деньги и всё то, что было захвачено армией, наполовину снова было отобрано русскими, а остальное уничтожено, чтобы не досталось им. Многое просто зарыли в землю в химерической надежде, что удастся вернуться за ним».

Но что означает слово «уничтожено»? Как его понимать? Сожжено, разбито вдребезги, закопано, утоплено? Разберём данный термин на маленьком примере из многодневного опыта этой грандиозной эпопеи.

Рассмотрим только один небольшой эпизод из истории отступления 3-го корпуса маршала Нея, едва не угодившего в окружение около города Красный. Встретив сильный заслон на переправе через речку Лосмину, он был вынужден резко свернуть с проторенного пути и броситься со своими войсками в сторону Днепра. Он надеялся переправиться по свежему льду, но наступила внезапная оттепель. Ледяные поля начали двигаться, и положение 3-тысячного армейского корпуса стало почти безнадёжным. По дошедшим до нас воспоминаниям участников того похода, маршал, видя, что спасти багаж, обоз и артиллерийские орудия невозможно, якобы первым приказал сбросить свою карету в свинцовые воды Днепра. Туда же отправились и подводы обоза, и даже пушки (якобы).

Вот такой исторический эпизод в широко распространённой, вернее будет сказать, общеупотребительной, редакции. На самом же деле всё происходило не совсем так, как пишут популярные газеты и журналы, вернее будет сказать, совсем не так. Но в первом приближении можно считать, что, по сути, всё сказано правильно. Увозимое из купеческого центра России — Москвы — имущество французы уничтожили, но ведь оно по большей части всё равно осталось в целости и сохранности, вот только в земле, или, в данном случае, под водой.

Другая примечательная фраза из мемуаров генерала Дедема: «Многое зарыли в землю». Да, верно, зарывали многое, причём не какой-то горшок с медными монетами (найти который — голубая мечта многих кладоискателей), а целые повозки, нагруженные не только награбленным имуществом, но и серебром и золотом. Да что там отдельные повозки! Закапывались и затапливались целые обозы в десятки и сотни подвод с награбленным добром. Их французы прятали до лучших времён в призрачной надежде, что, перезимовав в Смоленске, им удастся вернуться за оставленным в пути добром несколько позже. Но сладостные мечты эти в подавляющем числе случаев так и остались только мечтами. Хотя некоторым участникам того похода всё же удалось впоследствии вернуться в Россию и даже провести поиски спрятанных либо ими, либо их родственниками сокровищ. Как и когда предпринимались подобные попытки, а также что получилось из этих экспедиций, я, разумеется, вам расскажу впоследствии.