Гориллы в зелени - Ольга Кентон

— Тебе понравился ужин? — спросил он.

— Да. Вообще я немного знакома с грузинской кухней.

— По московским ресторанам?

— Не только, брат моей подруги Арчил — настоящий любитель тематических вечеринок. Пару раз была на таких, но туда приглашают только своих.

— Ты не похожа на грузинку.

— И друзей, — я улыбнулась.

— И что за вечеринка была?

— Благотворительный вечер в помощь детям-сиротам из Грузии.

— Туда еще должен был приехать певец Ираклий, но потом в последний момент не успел, и вместо него Арчил сам выступал на сцене.

— Да, а ты откуда знаешь?

— Я там был.

— Как? — удивилась я. Неужели я не заметила Георгия. — Я тебя там не видела.

— Я тоже тебя там не видел. Хотя странно, что ты меня там не видела, я еще на сцене стоял.

Я внимательно всмотрелась в лицо Георгия.

— Так это ты сделал самое большое пожертвование?

— Да. А я вас помню, вас было, наверное, пять или шесть девушек, вы курили кальян.

— Да, точно.

— Мы потом с Арчилом и Отаром заходили в арабскую комнату, хотели подойти, ведь вы, кажется, были с его сестрой Ией.

— Да, но вскоре уехали.

— Жалко. А то мы непременно познакомились бы.

— Но мы же с тобой познакомились теперь.

— Зато это было бы раньше. Впрочем, я очень рад, что ты здесь, рядом со мной.

— Да, я тоже.

Тут я поняла, что ничего хорошего из этого не выйдет. Теперь Георгий при желании может многое обо мне узнать. И в частности, то, что я откровенно флиртовала с Арчилом, с которым мы обменялась телефонами, на этом вечере, но он так и не позвонил, зато позвонил его брат Отар. Я тогда была очень удивлена, но дальше смс-переписки это не зашло. Хотя и переписка была двусмысленная. Все смс были приблизительно такого содержания: «Спокойной ночи, моя красавица. Пусть я тебе приснюсь в твоем самом бурном фантазиями сне. Мне будет приятно». Со стилистикой русского языка у Отара были явные проблемы, но суть он доносил верно, хотя повода для них не было.

Одно из таких смс прочитал Стас, вернувшись из командировки. Когда он приехал ко мне домой, я находилась в душе. И конечно же, в тот момент, когда я уже надевала халат, мой телефон запищал, принимая смс. Стас решил его проверить. Если бы я была каким-нибудь психологом, я бы точно рекомендовала всем мужчинам и женщинам не проверять мобильные телефоны у своих половинок, потому что именно после таких проверок начинаются проблемы.

Был жуткий скандал. Хорошо еще, что Дани дома не было, иначе бы этот скандал превратился бы в фарс. Я пыталась, как могла, оправдаться, объяснить, что это всего лишь больная фантазия этого человека. Но выходило с трудом. Стас хотел даже встретиться с Отаром, но потом я ему рассказала, чей он сын (его отец был известный бандит, убитый много лет назад, но влияние семьи осталось, поэтому многие предпочитали не иметь с ними никаких дел). У Стаса пропало всякое желание выяснять отношения, а вскоре, как оказалось, и сам он пропал из моей жизни.

Когда Стас улетел в очередную командировку, Лондон, Женеву, Брюссель или Цюрих — сложно вспомнить. Кажется, он покупал билеты еще чаще, чем я туфли. Если подсчитать, сколько времени мы провели с ним вместе за эти полгода, то выходит не так уж и много. Пару раз я летала вместе с ним, но это оказалось весьма скучно. Я-то планировала, что по вечерам, после завершения его переговоров, мы будем вместе ходить в рестораны, клубы или даже оперу. Я брала с собой чемодан вечерних платьев, туфли, косметику, разучивала правила светского этикета, чтобы не упасть в грязь лицом на ужине у какого-нибудь посла или консула. Но все оказалось гораздо прозаичнее: возвращаясь с переговоров, Стас просил меня сбегать в соседний супермаркет за пивом, чипсами и пиццей. Плюхался на диван, включал футбол и говорил мне: «Иди сюда, малыш. Ты не представляешь, как я сегодня устал». Через два часа такого времяпрепровождения он засыпал, а мне приходилось уговаривать его почистить зубы, перейти с дивана в постель. На следующий день повторялось то же самое. Днем я обычно была предоставлена сама себе: ходила в музеи, бродила по городу, сидела в кафе, похожая на одинокую туристку. Может быть, и хорошо, что мы со Стасом расстались, у нас с ним были совершенно разные представления о жизни, разный ритм: если я любила с утра понежиться в постели, то он вскакивал с нее как сумасшедший. Утренние ласки были незнакомым понятием, ведь проснувшись, ему нужно срочно мчаться в душ, а оттуда за стол, где уже ожидает правильный завтрак и свежая газета, а я, сидящая рядом в шелковом пеньюаре, — всего лишь незаметный фон, какое-то эхо между новостями и звучанием мобильного телефона… Вечером на него находила такая лень, что она окутывала все вокруг. И наверное, оставшись с ним, я бы превратилась в точно такую же лентяйку, поедающую чипсы.

Так вот, когда Стас улетел в командировку, мне позвонил Арчил и пригласил в кино, а я не знаю почему согласилась.

Кино мне не особенно понравилось, но Арчил ухаживал очень настойчиво — он знал, что хотел, и не привык получать отказа. Впрочем, я и сама не рассчитывала ему отказывать. А все «до» было лишь прелюдией. «Да, да… это я первая изменила Стасу, а не он мне с Оксаной, — снова пронеслось у меня в голове. — И поделом тебе досталось, — говорили остатки моей совести, как-то не к месту проснувшиеся, — по закону жанру, он должен был тебя бросить. Он работал, а ты тут развлекалась…» Я даже не рассказала об этом Дане, хотя перед ним-то мне нечего было скрывать, но почему-то в тот момент я захотела, чтобы он думал обо мне лучше, чем я есть на самом деле. К тому же он бы мог сделать вывод, что если я позволила себе изменить Стасу, то, может, я и изменяла ему, пока мы были вместе. Такого не было, но мне не нужны были его запоздалые сомнения и подозрения. А подозревать он бы обязательно стал. В отличие от меня Даня редко позволял эмоциям брать верх, если у него были с кем-то отношения, то в них он был постоянным, а еще становился очень сентиментальным, когда эти отношения заканчивались. И признайся я ему сейчас в своей интрижке, Даня начал бы с того, что вспомнил о нашем прошлом, потом бы сравнил его с моим настоящим и задал бы вполне логичный вопрос: «А мне ты тоже изменяла?», при этом он бы добавил: «Ты не думай, сейчас это уже ничего не значит, так что можешь сказать правду, она меня никак не заденет…» Этим самым он бы сказал — можешь признаться, я почти уверен, что и мне ты изменяла. И даже если бы я поклялась своими любимыми туфлями, что такого не было, он бы все равно не поверил. Он бы копался в этом прошлом недели две, пытаясь найти какие-то доказательства присутствия постороннего мужчины во время нашего с ним романа. А не найдя их, вообще стал бы угрюмый и задумчивый. Я молчала и взяла со всех подруг обещание ничего не говорить Дане. Арчил потом какое-то время еще звонил, предлагая встретиться, но я отказала: вернулся Стас, но самое главное — он абсолютно меня не впечатлил. Его горячность не шла ни в какое сравнение с той пассивностью и холодностью, которую он проявил на деле. Я была разочарована. Больше мне его видеть не хотелось.