Выбор сталкера - Олег Бондарев

* * *

– Ты нож мой не видела? – проорал Смычок из комнаты.

– Не видела, – ответили из кухни.

– Замечательно… – пробормотал Костя. – Просто шик и блеск…

Он упер руки в боки и огляделся, пытаясь вспомнить, куда засунул отличный складной нож. Может, на антресоль закинул, решил он и пошел в кухню.

Света жарила оладушки. Судя по распухшим глазам, она снова плакала. Смычок открыл было рот, намереваясь сказать что-то ободряющее, однако своевременно осознал, что никакими словами боль в душе жены не излечить, и потому смолчал. Хорошо хоть Верочка еще совсем маленькая и не понимает до конца, что с ней случилось. А хитрецы-родители пока не открыли всей правды, сказали только, что «это такая твоя особенность», и больше – ни слова. Может, оно, конечно, и правильно, к чему дочь детства лишать, сразу обещая ей «вечную борьбу со страшной болезнью». Да только на душе так погано, будто обещаешь увеселительную прогулку человеку, которого ведут на эшафот.

В итоге не смеется никто.

– Нашел, – буркнул Смычок, встав на табуретку и заглянув на антресоль.

– Молодец, – безучастно отозвалась Света.

Он спрятал нож в карман, вернулся в комнату, так и не решившись подойти к жене, обнять, пообещать, что все наладится. Может, просто устал ей врать? Говорить о чудесном грядущем, зная, что плохое только начинается, – это ли не верх лицемерия?

– Пап?

Услышав голос дочери, Смычок невольно вздрогнул. Повернув голову, увидел, что Вера осторожно заглядывает внутрь через узкую щель между приоткрытой дверью и косяком.

– Да, заяц? – Он пытался быть приветливым, но получалось не слишком. Всего лишь еще одно новое лицемерие, сколько ж можно, в самом деле? – Что ты хотела?

– Ты опять уходишь? – с грустной миной поинтересовалась Вера.

– Папе надо работать, – уклончиво ответил Смычок.

– А почему ты не можешь, как мама, утром уходить и приходить вечером? – напрямик, как и положено ребенку, спросила девочка.

– Ну работа такая у папы, – пожимая плечами, неуверенно ответил Костя. – У мамы – дневная, у папы… ну по-разному, заяц.

– А ты не хотел бы работу как у мамы? – умоляюще протянула девочка, хлопая длиннющими – вся в Светку, ей-богу! – ресницами. – Ну чтобы днем только, а вечером – домой?

– Хотел бы, – со вздохом признал Смычок совершенно искренне. – Но меня на такую не берут, золотце.

– А почему? – не унималась Вера.

– Ну а ты сама подумай? – Костя махнул рукой в сторону кухни. – Вон у нас мама какая красивая. Красивая ведь?

– Ага, – охотно согласилась девочка.

– Ну вот. А папе, как видишь, до мамы в плане красоты – как обезьяне до человека, – кивнув, продолжал Смычок. – Вот потому никто меня на работу для мам и не берет. Теперь поняла?

– Ну ты тоже не страшный, – попыталась успокоить отца девочка. – Просто не такой красивый, как мама.

– Ну, может быть, ты и права. – Костя невольно расплылся в улыбке: милая, добрая Вера… – Ладно, заяц, мне собираться надо. Давай дуй к маме, она там как раз наши любимые оладушки варганит. Может, урвешь горяченький…

– Оладушки? – переспросила девочка.

Через секунду ее словно ветром сдуло.

Улыбка медленно сползла с лица Кости. Каждый раз, уходя в Зону, он боялся, что, возможно, никогда больше не увидит ни жену, ни дочь. Каждый раз, все-таки возвращаясь, мысленно ликовал.

И вот – очередное путешествие, очередной риск. Как в сказке – иди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что. Только вот для сказки там, в Зоне, слишком много крови и боли, слишком много внеземных капканов, которые безжалостно и моментально расправляются с очередным Иваном-дураком, случись ему оступиться.

– Кость, к тебе Генка пришел, – сказала жена, внезапно открыв дверь.

Смычок так и замер. Медленно повернув голову, он уставился на племянника, выглядывающего из-за Светиного плеча.

– Я, наверное, не вовремя? – взглядом пожирая вещмешок в руках Кости, спросил Заяц.

Догадался, племянничек. Не обо всем, конечно, но о главном. Смычок готов был взвыть от бессильной злобы. Не на Гену или Свету. На себя. Разве не мог он предположить, что племянник решит заглянуть к нему в гости? С кем же еще Гена может обсудить странное возвращение покойного отца, как не с дядей Костей, видавшим виды сталкером и просто хорошим мужиком?

Надо было сразу эту дружбу пресекать, мрачно подумал Смычок. От греха. Нет же – поддался на уговоры баб, им пацана жалко, ребенку нужен отец, все дела… Только вот никто не подумал, что пацан в том возрасте, когда еще хочется и уже можется совершать любые глупости, какие только придут на ум.

– Мог бы и позвонить, – грубовато буркнул Костя, расстегивая боковой карман. – Ночью вот не постеснялся, а сейчас чего?

– Да я как-то… не думал даже. – Заяц пожал плечами, растерявшись от такого недружелюбного приема.

– Вот это и плохо, что ты не всегда думаешь, – продолжал Смычок.

– Костя… – прошипела Света, скорчив недовольную мину – мол, заканчивай к парню цепляться, какая муха тебя укусила?

– Ну заходи, раз уж пришел, – устало вздохнув, сдался сталкер.

Света одними губами сказала «Спасибо» и удалилась на кухню, оставив их наедине.

– Так вы опять… туда? – неуверенно спросил Гена, переступая порог комнаты.

– Как видишь, – буркнул Смычок.

Он возился с застрявшей в петле пуговицей.

– Это не с отцом случайно связано? – внезапно спросил Заяц.

Костя поднял голову и хмуро посмотрел на Генку. Тот смущенно потупил взгляд.

– Да нет, – сказал Смычок, возвращаясь к своему занятию. – При чем тут он?

– Просто я слышал, о чем вы с матерью говорили, – шумно сглотнув, признался Гена.

Смычок в сердцах швырнул вещмешок на кровать и шагнул к племяннику. Тот попятился, напуганный дядиной реакцией, даже руки перед собой выставил, словно опасаясь, что ему сейчас отвесят хороший подзатыльник.

Приблизившись вплотную, Костя прошипел:

– И о чем же мы говорили, ну-ка, расскажи?

– О какой-то записке, – выдавил Гена. – Кто-то ее отцу к руке примотал. Шнурком.

Известно ли племяннику, куда именно он идет, лихорадочно размышлял Смычок. Упоминали они с Людой бердское кладбище или нет?

– Было дело, – осторожно признал Костя. – Продолжай.

– Ну там, как я понял, кто-то о помощи просит. А вы, как я подумал, когда увидел, что вы мешок собираете, туда… ну, спасать… хотите пойти… – Последние слова Гена произнес совсем тихо.

– Спасать? Из Зоны? Эх, я бы тебе ту записку показал, племяш, – сказал Смычок, сочувственно кивая, – да только уже, к сожалению, выкинул. Одно там слово было: «Помогите». Кому, как, где – не написано. Только – «Помогите». По-твоему, дядя Костя настолько идиот, что теперь будет по всей Зоне скитаться, искать, кому помочь?