Опасная тихоня - Елена Яковлева

Венька зашелся в приступе фальшивого негодования:

- Капа, это уже не смешно! Ты хоть понимаешь, насколько все серьезно! Выборы губернатора - это тебе не детский утренник!

- Догадываюсь, - хмыкнула я, открыла холодильник и задумалась, чего бы мне съесть. Выбирать пришлось между сильно подсохшим сыром и позавчерашней вареной колбасой невзрачного вида - вот до чего доводит иногда скандальных журналисток врожденная лень. Не без некоторых колебаний я все-таки остановилась на колбасе, поднесла ее к лицу и брезгливо принюхалась. Против моих ожиданий, никаких признаков разложения она не подавала и ничем не пахла, вообще ничем, если только бумагой самую малость. Плюнув на всяческие предосторожности, я наскоро соорудила бутерброд и немедленно вонзила в него зубы.

Венька смотрел на меня умоляюще, чуть ли не со слезой во взоре, как благовоспитанный пес, дожидающийся, когда хозяин наконец выведет его прогуляться и справить неотложную собачью нужду.

- Поесть я имею право или нет? - спросила я примирительно и выглянула в окно: у подъезда стояло лаковое авто, на котором он приезжал и в прошлый раз. Смотри-ка, сколько чести моей особе! Выходит, кандидат Пашков на полном серьезе решил заполучить меня в пресс-секретари. Загордиться мне, что ли?

Я дожевала бутерброд, тщательно стерла со стола хлебные крошки, потом принялась за мытье скопившейся в раковине посуды. Этой пытки Венька уже не выдержал.

- Ты что, издеваешься? - отчаянно возопил он.

- Ага! - отозвалась я беззаботно, орудуя намыленной губкой. - А как ты догадался?

Венька подпрыгнул к потолку, как шарик для пинг-понга. Кажется, еще немного, и он бы послал меня ко всем чертям, но этого так и не произошло. Вместо этого он забегал по кухне, отфыркиваясь и бормоча под нос что-то неразборчивое. Наконец он остановился и изрек с трагическими нотками в голосе:

- Я вижу, ты просто морочишь мне голову. Вот так открытие!

- В конце концов ответь, ты согласна или нет? Ты принимаешь предложение?

Я продолжала с остервенением тереть тарелку губкой.

- Так что мне сказать Пашкову: согласна ты или нет? - прогнусавил Венька.

Замечательно русская фамилия Пашков резанула мне по нервам, словно лезвие.

- Да! - рявкнула я. - Да! - И, злясь на саму себя, а также на неизвестного мне Пашкова и слишком хорошо известного Веньку, с размаху швырнула тарелку в мойку с мыльной водой.

Венька резво отпрыгнул в сторону, но брызги его все-таки достали.

- Хулиганка! Истеричка! - прошипел он и, достав из кармана пиджака носовой платок, стал старательно промокать им пятна на полах своего роскошного пальто.

- Высохнет, - заметила я и побрела в комнату собираться, предусмотрительно предупредив Веньку, чтобы не вздумал высовываться из кухни.

Венька только обиженно сопел.

На то, чтобы натянуть юбку и свитер, провести расческой по волосам и мазнуть по губам помадой, у меня ушло не более пяти минут. Предвижу ваше недоумение: ведь большинство женщин за такое короткое время не успели бы и подпоясаться. Однако, к счастью, я не отношусь к большинству женщин. Я уже надевала в прихожей свое знаменитое пальто, когда Венька наконец решился выглянуть из кухни.

Ладно, о Веньке потом, сейчас о моем пальто, раз уж о нем снова зашла речь. А знаменито оно было своим красным цветом необычайной интенсивности. Я купила его в прошлом сезоне, когда моя жизнь еще не трещала по всем швам. Эти самые пальто висели в универмаге рядами, чуть ли не до линии горизонта, разнообразных цветов и оттенков, но меня, точно быка, потянуло на красный. Когда я его напялила, у продавщицы глаза на лоб полезли, а мне все было нипочем, поскольку я чувствовала себя полноправной хозяйкой собственной молодой и перспективной жизни с явными признаками успеха на всех фронтах. Тогда, выражаясь языком древних спартанцев, я была еще "со щитом" и плевала на чье-то там мнение. И только рассмеялась, когда один мой знакомый (до него еще дойдет) сказал, покачав головой:

- Теперь все будут издалека видеть: вот женщина, которая мечтает, чтобы ее соблазнили.

- Вижу, ты готова! - обрадовался Венька, заметив перемены в моем облачении, но уже в следующую минуту его "чело" омрачилось. - Гм-гм, пальто у тебя какое-то...

- Что ты имеешь против? - оскорбилась я, хотя и сама была не в особенном восторге от своего приобретения.

- Да в общем-то ничего, в принципе тебе идет, - сдал назад Венька, только цвет уж больно...

- Боишься, что мое красное пальто бросит тень на ваши демократические идеалы? - усмехнулась я, прилаживая на темечке берет.

- Ну ты скажешь... - сдержанно хохотнул Венька. - Вот только не знаю, как к твоему пальто отнесется наш имиджмейкер.

Последняя Венькина фраза достигла моих ушей, когда мы уже вышли за дверь квартиры, и именно благодаря этой реплике я чуть не загремела с лестницы.

- Имидж... Ты сказал имиджмейкер? - не поверила я своим ушам.

- А что тут особенного? - обронил Венька, который, подхватив полы пальто, семенил вслед за мной по заплеванным ступенькам. - Разве я тебе не сказал, что у нас целая команда?

- Сказал, сказал, - вздохнула я. А Венька продолжал просвещать меня, темную, до самого автомобиля:

- Мы ведем предвыборную кампанию профессионально, на европейском уровне, поэтому у нас солидная команда, в которой каждый специалист в своей области. Да ты сама со всеми познакомишься в штаб-квартире.

Будь во мне хотя бы мизерная толика энтузиазма Вадика Вислоухова, я бы, наверное, надулась от гордости и в конце концов лопнула, как мыльный пузырь. Подумать только, какие значительные слова: "команда", "имиджмейкер", "штаб-квартира"! И ко всему этому "европейскому уровню" я имела самое непосредственное отношение!

Выйдя из подъезда, мы пошли рядом. Такая уморительная пара: длинная дылда в красном балахоне и маленький одышливый толстячок, который из последних сил пыжился, пытаясь придать своей внешности респектабельность, а выглядел просто смешно.

Зато Венькино авто было совсем не бутафорским, и за его рулем сидел водитель, безропотно подчинившийся Венькиной команде:

- В штаб!

Классный автомобиль сорвался с места, как застоявшийся мустанг.

Так называемая штаб-квартира находилась не где-нибудь там, а на самой что ни на есть расцентральной улице, в роскошном особняке бывшего Дворянского собрания, который некогда занимал обком КПСС и в котором в новейшие времена поселились разнокалиберные конторы и конторки, предпочитающие называться на респектабельный манер офисами. С тех пор власти пару раз предпринимали вялые попытки выселить "спекулянтов" из престижного дома, но всякий раз эти попытки заканчивались ничем. Почему, догадаться не трудно: коммерсанты щедрой рукой отстегивали бабки на "нужды города". Отстегивали, разумеется, не все, а те, что могли себе позволить пребывание в старинных стенах. Судя по всему, счастливый обладатель замечательной русской фамилии Пашков относился к их числу. Без сомнения, такую возможность ему обеспечивал "серьезный московский капитал", о котором мне Венька просвистел все уши.