Светлячок надежды - Кристин Ханна

– Разреши мне остаться с Талли!

Он посмотрел на дочь: от гнева на бледной коже проступили красные пятна.

– С Талли? В роли дуэньи? Ни в коем случае.

– Со мной тут могут побыть бабушка и дедушка.

– Мара, мы едем. Нам нужно побыть вместе, всем четверым.

Она снова топнула ногой:

– Ты губишь мою жизнь.

– Сомневаюсь. – Джонни понимал, что должен сказать нечто важное, имеющее значение для них обоих. Но что? Его уже тошнило от банальностей, которые люди предлагают тебе, словно мятные леденцы. Он не верил, что время лечит, что Кейт пребывает в лучшем мире и что они научатся жить без нее. Маре нельзя говорить какие-то ничего не значащие слова – девочка явно держится из последних сил. Как и он сам.

Мара резко повернулась, вышла в ванную и захлопнула за собой дверь.

Джонни знал, что нет смысла ждать, пока она передумает. У себя в спальне он схватил телефонную трубку и по дороге в гардеробную за чемоданом набрал номер.

– Алло? – Судя по голосу, Талли было так же скверно, как и ему.

Джонни понимал, что обязан извиниться за вчерашний вечер, но при мысли об этом его каждый раз захлестывала волна ярости. И он не удержался, чтобы не упомянуть о ее неприличном поведении, хотя прекрасно знал, что Талли будет защищаться. «Так хотела Кейт».Это его и разозлило. Талли продолжала оправдываться, но он резко оборвал ее:

– Сегодня мы улетаем на Кауаи.

– Что?

– Нам нужно какое-то время побыть всем вместе. Ты сама говорила. Рейс в два, «Гавайскими авиалиниями».

– Времени на сборы немного.

– Да. – Его самого это уже волновало. – Мне нужно идти. – Она продолжала что-то говорить, спрашивать насчет погоды, но Джонни уже отключил телефон.

В этот будний день октября две тысячи шестого года в международном аэропорту Сиэтл – Такома было на удивление многолюдно. Они приехали рано, чтобы подвезти Шона, брата Кейт, который возвращался домой.

У стойки самообслуживания Джонни взял посадочные талоны и посмотрел на детей, у каждого из которых в руке был электронный прибор. Мара отправляла эсэмэски со своего нового мобильника. Джонни понятия не имел, с кем она переписывается; впрочем, ему было безразлично. Это Кейт хотела, чтобы у шестнадцатилетней дочери был мобильный телефон.

– Я волнуюсь начет Мары, – сказала Марджи, подходя к стойке.

– По всей видимости, я гублю ее жизнь, забирая с собой на Кауаи.

– Тсс, – шикнула на него Марджи. – Родители определяют жизнь шестнадцатилетней дочери, и это совершенно естественно. Меня беспокоит другое. Думаю, она жалеет о том, как вела себя с матерью. Обычно дети перерастают этот период, но если мама умирает…

Позади них пневматические двери аэропорта с шипением распахнулись, и внутрь влетела Талли – сарафан, нелепые босоножки на высоких каблуках и широкополая белая шляпа. За собой она тащила большую сумку от Луи Виттона.

Тяжело дыша, Талли остановилась перед ними.

– Что? В чем дело? Я успела, – если не перепутала время.

Джонни вытаращил глаза. Что, черт возьми, она тут делает? Марджи что-то пробормотала и покачала головой.

– Талли! – обрадованно вскрикнула Мара. – Слава богу!

Джонни взял Талли под руку и отвел в сторону.

– Я не приглашал тебя в это путешествие, Тал. Только мы вчетвером. У меня и в мыслях не было, что ты подумаешь…

– О… – Голос Талли был еле слышным, чуть громче шепота. Он видел, как ей больно. – Ты сказал «мы». Я думала, это и ко мне относится.

Джонни знал, как часто ее бросали, в том числе ее мать, но в данный момент у него не было сил переживать за Талли Харт. Он не знает, что делать с собственной жизнью, и теперь способен думать только о детях и о том, что нужно держать себя в руках. Пробормотав что-то неразборчивое, он отвернулся.

– Пошли, ребята, – хрипло сказал Джонни, дав детям несколько минут, чтобы попрощаться с Талли. Потом обнял родителей Кейт и прошептал: – До свидания.

– Пусть Талли поедет с нами, – захныкала Мара. – Пожалуйста…

Джонни молча шел вперед. Ничего другого он придумать не мог.

Следующие шесть часов, в воздухе и в аэропорту Гонолулу, дочь полностью игнорировала Джонни. В самолете она отказалась от еды, не смотрела фильм и не читала. Мара сидела через проход от него и мальчиков, качая головой в такт музыке, которую он не мог слышать.

Он был обязан убедить ее, что она не одинока – несмотря ни на что. Сделать так, чтобы она поняла: отец всегда рядом, и они по-прежнему семья, хоть эта конструкция теперь кажется шаткой.

Но важно правильно выбрать время. С девочками-подростками нужно тщательно выбирать момент, когда ты протягиваешь им руку – в противном случае можно на месте руки обнаружить окровавленный обрубок.

Они приземлились в Кауаи в четыре часа дня по местному времени, но у всех было такое чувство, что путешествие продолжалось несколько дней. Джонни ступил на трап вслед за мальчиками. Еще недавно он услышал бы их смех; теперь сыновья шли молча.

Он поравнялся с Марой:

– Эй!

– Что?

– Разве отец не имеет права сказать «эй» собственной дочери?

Она закатила глаза и, не ответив, пошла дальше.

Они миновали зону выдачи багажа, где женщины в свободных ярких платьях дарили гирлянды из пурпурных и белых цветов всем, кто приходил за своими вещами.

На улице ярко светило солнце. Ограда автостоянки была увита розовыми бугенвиллеями. Через десять минут они уже сидели в серебристом кабриолете «мустанг» и двигались на север по единственному шоссе на острове. Остановившись у магазина «Сейфуэй», они закупили продукты и снова погрузились в машину.

Справа тянулся бесконечный пляж с золотистым песком, обрамленным скалами из черной лавы и синими волнами. По мере продвижения на север растительность становилась более сочной, зеленой.

– Как здесь красиво, – сказал Джонни Маре, которая, сгорбившись, сидела рядом с ним на пассажирском сиденье и не отрывала взгляда от телефона. Писала эсэмэски.

– Да, – кивнула она, не поднимая головы.

– Мара, – предупреждающе сказал Джонни. – Ты ступаешь по тонкому льду.

Дочь в упор посмотрела на него.

– Я получаю домашнее задание от Эшли. Я же говорила тебе, что не могу пропустить школу.

– Мара…

Девочка повернула голову и посмотрела направо.

– Волны. Песок. Толстые белые люди в гавайских рубашках. Мужчины, которые носят сандалии с носками. Потрясающий отпуск. Я совсем забыла, что у меня только что умерла мама. Спасибо. – Она снова принялась набирать текст на своем новеньком телефоне.