Поцелуй ангела - Сьюзен Элизабет Филлипс

— Недавно исполнилось шестнадцать. А в цирке я уже довольно давно. — Каким-то неуловимо непристойным жестом Хедер перебросила сигарету в угол рта и, сощурившись от дыма, начала жонглировать пятью кольцами, которые держала в руках. Гладкий лоб сморщился от напряжения, и Дейзи поняла, что жонглировать не так легко, как кажется со зрительского места. Девочке было трудно вдвойне, потому что глаза слезились от дыма.

— Кто такой Брэйди Пеппер?

— Вот дерьмо! — Хедер уронила одно кольцо и поймала остальные четыре. — Это мой отец.

— Вы выступаете в номере вдвоем?

Выражение глаз Хедер ясно сказало, что она думает об умственных способностях Дейзи.

— Как же, вдвоем! Как Брэйди будет выступать со мной, если я даже не могу толком жонглировать всего пятью кольцами?

«Интересно, она со всеми так груба?» — подумала Дейзи.

— Брэйди выступает с моими братьями — Мэттом и Робом. Я стою рядом и ассистирую.

— Ассистируешь?

— Ну, принимаю для публики всякие позы. Ты что, ничего не понимаешь?

— Я ничего не понимаю в цирковом деле — это правда.

— Должно быть, в мужчинах ты тоже ничего не смыслишь. Я видела, как ты сегодня входила в трейлер Алекса. Ты знаешь, что говорит Шеба о женщинах, которые связываются с Алексом?

Дейзи твердо была убеждена, что этого она знать не желает.

— Кто такая Шеба?

— Шеба Квест. Хозяйка цирка после смерти мужа. Она говорит, что всякая женщина, которая сближается с Алексом, желает себе смерти.

— Это действительно так?

— Они друг друга ненавидят. — Девочка глубоко затянулась и закашлялась. Отдышавшись, Хедер одарила Дейзи уничтожающим взглядом, который очень комично выглядел на ангельском личике. — Держу пари, он трахнет тебя пару раз и бросит.

Дейзи с детства слышала непристойности, но они и сейчас, когда она стала взрослой, продолжали ее смущать. Сама она не сквернословила — тоже мятеж против материнской опеки и поведения Лейни.

— Ты такая хорошенькая, зачем же ты так выражаешься?

Хедер взглянула на Дейзи с неподражаемым презрением и выругалась. Выплюнув сигарету, она затоптала ее грубой подошвой сабо.

Дейзи во все глаза разглядывала вожделенный бычок — там оставалось табака на добрых три затяжки.

— Алекс может взять любую бабу, если захочет, — обронила Хедер, уходя. — Сейчас ты его подружка, но долго это не продлится.

Дейзи не успела сказать, что она не подружка, а законная жена, как девочка исчезла. Да, даже при большом желании ее первую встречу с людьми из цирка не назовешь особенно дружеской.

Следующие полчаса Дейзи бесцельно болталась по цирковому городку, с безопасного расстояния наблюдая за слоном и стараясь не попадаться на глаза людям, — она уже поняла, что в цирке существует своя, невидимая постороннему глазу, но очень строгая иерархия. Вдоль центральной дорожки стояли лотки, с которых продавали еду и сувениры. На флагштоках развевались пестрые знамена, кругом были картины с изображением диких зверей, рвущих на части свои жертвы. Над входом в шапито красовалась надпись «ЗАВЕДЕНИЕ БРАТЬЕВ КВЕСТ». Напротив входа стоял фургон с кассой, в которой продавали билеты. Подальше от толпы зевак стояли тяжелые грузовики, жилые вагончики, контейнеры с реквизитом и дощатые домики на колесах. Когда возле шапито стала собираться толпа.

Дейзи пробралась ближе к входу в цирк. Ароматы мягких вафель и поп-корна смешивались с запахом животных и застарелой плесени, которой пропитался нейлоновый полог шапито. У входа суетился мужчина лет тридцати с редеющими песочного цвета волосами, который громким голосом заманивал зевак на представление:

— Всего за один доллар вы увидите свирепого уссурийского тигра в неволе, полюбуетесь на экзотического верблюда, ваши дети будут без ума от ламы, а звероподобная горилла…

Пока мужчина продолжал завлекать публику, Дейзи немного прошлась около шапито, заглянув в столовую под навесом, где как раз ели униформисты. С самого приезда Дейзи не могла отделаться от впечатления, что у нее в ушах стоит звон, — теперь она наконец обнаружила его источник: в одном из грузовиков находились два мощных электрогенератора. Из грузовика, змеясь по земле, расползались кабели — к торговым лоткам, к шапито и жилым вагончикам.

Из одного домика вышла женщина в пелерине, отороченной перьями марабу, и разговорилась с клоуном в ярко-рыжем парике. Прочие артисты начали собираться у балдахина с противоположной от входа для публики стороны шапито. Дейзи решила, что это, очевидно, служебный вход. Алекса не было видно — куда он мог деться?

Появились слоны, величественные в своих малиново-золотистых попонах и шапочках с плюмажем. Когда огромные животные проходили мимо, Дейзи юркнула за грузовик — она всю жизнь панически боялась даже маленьких собачек, а если рядом окажется слон? Дейзи была уверена, что от такой близости просто упадет в обморок.

Прогарцевали наездники на лоснящихся лошадях в золоченой сбруе. Нервным движением Дейзи сунула руку в карман. нащупала полупустую пачку сигарет, которую выпросила у водителя какого-то грузовика, и достала одну сигарету.

— Все на спектакль, живо!

Восклицание исходило от человека, который недавно зазывал публику в балаган. Теперь он облачился в красный наряд шпрехшталмейстера. Тут Дейзи увидела Алекса, ехавшего на высокой вороной лошади. Девушка поняла, что Алекс не только управляющий, но и артист.

Он был одет в стилизованный театральный костюм казака — белая шелковая рубашка с широкими рукавами, черные шаровары, заправленные в высокие черные кожаные сапоги, облегающие икры. Свободные концы алого пояса свисали на бок благородного животного. Было нетрудно представить себе Алекса мчащимся по беспредельным русским степям в предвкушении грабежа и насилия. Заметила Дейзи и свернутый в кольцо кнут, подвешенный к луке седла, и немного успокоилась: ее воображение разыгралось во время разговора с Алексом — лежавший на кровати кнут оказался не чем иным, как цирковым реквизитом.

Глядя на Алекса, который, наклонившись, разговаривал о чем-то с шпрехшталмейстером, она вспомнила, что связана с этим человеком священными узами, и поняла, что не имеет больше права играть в прятки со своей совестью — ведь согласие на брак было самым трусливым за всю ее жизнь поступком. У нее не хватило твердости характера и уверенности в своих способностях, чтобы отклонить шантаж отца и идти по жизни своим путем, даже если этот путь вел в тюрьму.

Неужели ей суждено прожить так всю жизнь — постоянно уклоняться от ответственности и искать легких путей? Дейзи стало стыдно, когда она вспомнила, что давала брачную клятву с умыслом сразу же ее нарушить. Теперь придется за все платить.

Совесть уже несколько раз за последние часы подсказывала решение, но Дейзи отказывалась слушать внутренний голос. Теперь она смирилась с мыслью о том, что ей придется сделать попытку исполнить клятву, иначе она никогда не сможет жить в ладу с собой. Это было трудное решение, но единственно возможное. Душу грыз страх: если она не справится с этой задачей, надежда умрет навеки.