Черный граф - Серж Арденн

2 Коннетабль Франции – высшая военная государственная должность в средневековом Французском королевстве.

3 Генрих (Анри) IV ,(фр. Henri IV).

4 1 пье = 32,48 см.

5 Город Берн расположен на Ангельском полуострове, в излучине реки Аары, образующей естественную защиту. Полуостров напоминает язык, откуда и название, упомянутое Бассомпьером.

6 …кто хочет мира, пусть готовится к войне; кто хочет победы, пусть старательно обучает воинов; кто желает получить благоприятный результат, пусть ведет войну, опираясь на искусство и знание, а не на случай. Никто не осмеливается вызывать и оскорблять того, о ком он знает, что в сражении он окажется сильнее его.

7 Гипокра́с – алкогольный напиток из вина, сильно подслащённого мёдом или сахаром и приправленного «королевскими», то есть благородными, пряностями (корицей, имбирём, гвоздикой).

ГЛАВА 5 (99) «Мадридские тайны»

ИСПАНИЯ. МАДРИД.

Человек слаб и непостоянен, на протяжении всей жизни его раздирают сомнения, обиды, горести, в нем бушуют страсти, вызванные то радостью, то неистовством, то любовью, то ненавистью. Но, по большому счету, внутренний мир делится всего лишь на две противоборствующие субстанции, порождающие в душе хаос и, как правило, лишь отчасти соответствует философским принципам проповедуемым дуализмом. Две эти силы повелевающие душой и разумом человека, не оставляют его не на миг, они как будто тянут в разные стороны лишая покоя, не позволяя обрести внутреннюю гармонию. Имя сим непримиримым составляющим людской сущности – желание и долг.

К долгу, сему моральному обязательству перед Богом и обществом, человек, как правило, относится благоговейно, и вместе с тем легкомысленно, с большим трудом заставляя себя, а порой и вовсе отказываясь, выполнять его.

Желания же напротив, возникают, нередко, против воли, но бороться с ними не хватает сил. Невозможно так же не отметить, что, то к чему влечет желание, порой неназойливо искушая, иногда тихо подстрекая, и даже громко призывая, частенько называют грехом.

В связи с этим на ум приходит следующее утверждение: первое от Господа, второе же от дьявола, который соблазнами своими старается сбить человека с пути истинного. И если Господь лишь тихо нашептывает предостерегая, то бес увлекает бедного смертного, используя всю свою исполинскую силу и власть, в преисподнюю, каждую секунду намереваясь вырвать его, своими когтистыми лапами, из рук праведности и благочестия.

Мы не беремся судить о подобном, так же как вносить категорические утверждения. Нам достаточно некоторых наблюдений, кои говорят сами за себя, и могут быть, как одобрены, так и опровергнуты читателем.

Несомненно, человека влекут желания, исполнения которых не требуют ничего взамен, и в этом главный подвох. Ведь бесконечная чехарда из услад и прихотей до блевоты переполняющих твоё тело, и как порой может показаться душу, не приведут ни к чему иному кроме скорого и пагубного пресыщения, скатываясь к разочарованиям и горестям накрывающим нас мглой безысходности с такой быстротой и стремительностью, что человек не успев оглянуться, оказывается на пути в чистилище, чаще всего не в состоянии уже разглядеть иную, спасительную дорогу в кромешной тьме.

Исполнение же долга, как правило, напротив, дается непросто. Человек с неимоверными усилиями, заставляет себя выполнять то, в чем без труда определяет безгрешность. Сей путь труден, и как может показаться на первый взгляд, безрадостен. Он пропитан кровью выступившей из-под колючих шипов терна, уже пролитой однажды за всех нас, что вызывает беззаботную уверенность в пагубности возвращения к этому пути. Незачем лезть на гору, если есть возможность спуститься вниз, и именно в этом кроется губительная ошибка.

Повседневность, построенная на бездеятельности и лени, путь, освещенный удушливым светом алчности, незамедлительное исполнение праздных желаний -непременно ведут к страданиям.

Время же, проведенное в ежедневных, праведных трудах и размышлениях, в конечном счете, начнет приносить удовлетворение и, рано или поздно, приведет к заведомой цели, этому безмерному счастью сравнимому лишь с вечностью блаженства, достижимого исключительно на Небесах, где в отличие от земного «рая», отсутствуют требования беспрестанных доказательств.

Но так как нам чужды любые нравоучения, мы можем сказать лишь следующее: такова, на наш взгляд теория, быть может, имеющая право на существование. Впрочем, всё выше сказанное, относится, прежде всего, к людям простым, не вошедшим в число избранных, не относящих себя к тем, кому, как им кажется, дозволено вершить чужие судьбы и владеть чужими умами. Конечно же, существует и иное общество, как правило, противопоставляющее себя тем, о ком мы упомянули только сейчас. Круг, включающий в себя исключительно элиту, вознесшуюся над серостью и посредственностью смердов. Если же обратиться к этим «избранным», вглядеться в бескрайние шеренги и нескончаемые колонны сих величаво-безнравственных господ, мы увидим, что в первых рядах блистательного воинства, шествуют помазанники Божьи, именующиеся монархами. Те, кому с рождения выпало повелевать, томно, порой неохотно жонглируя судьбами стран и целых народов.

Короли, вся сущность которых с момента начатия призвана возводить свои мысли если не в догмы то в законы, зачастую обретают путь праздности возведенной в долг, напрочь забывая о своем праведном предназначении. Именно к таковым, в значительной степени, можно отнести Филиппа Четвертого Габсбурга, Его Католическое Величество, правившего несокрушимой Испанией, во времена когда могла происходить наша история. Здесь, видимо, вполне уместно сказать несколько слов о короле Филиппе, уже не раз появлявшегося на страницах нашего повествования, чтобы однажды предстать перед читателем во всем блеске своей короны, скрывающей в лучах помпезности, очевидную заурядность сего молодого монарха.

Филиппу IV Габсбургу, королю Испании, Португалии и Алгарве, властелину империи над которой никогда не садится солнце, в год тысячу шестьсот двадцать пятом исполнилось двадцать лет. Сей рыжеволосый, нескладный и довольно нерешительный юноша, сын и преемник Филиппа III, вступил на престол в 1621 году, в шестнадцатилетнем возрасте, и подобно своему отцу, не имел ни желания, ни способностей к государственной деятельности. Всецело преданный удовольствиям придворной жизни, он возложил бремя управления государством на своего любимца, графа-герцога Оливареса, человека властолюбивого, алчного и мстительного. Невзирая на бесконечные войны, терзавшие Испанию, молодой монарх, как впрочем, и королевский Двор, утопал в роскоши, тщательно скрываемой под мрачностью католических устоев. Всесильное духовенство, играющее в государственном устройстве наиглавнейшую роль, погрязшее в привилегиях богатствах невежестве и косности, каленым железом выжигало любые попытки направить страну, превратившуюся из мирового лидера в государство напоминающее трухлявый разваливающийся галеон, к ценностям умственного и экономического прогресса. Некогда могущественная монархия если ещё не разваливалась, то уже дала глубокие трещины, как изнутри, так и извне.