Минута до полуночи - Дэвид Бальдаччи

Они спустились вниз, Пайн присела на крыльцо и погладила Роско по голове.

– Вы ему нравитесь, – одобрительно сказал Таннер. – Роско хорошо разбирается в людях. Так уж получается, что, когда я привожу сюда тех, кто не вызывает у него симпатии, они больше не возвращаются. Да, старина Роско помогает мне не принимать глупых решений, и теперь я совершаю заметно меньше неразумных поступков.

– Да, такой Роско не помешал бы мне много лет назад, – призналась Блюм.

Они с Таннером обменялись многозначительными взглядами.

– Спасибо, что позволили осмотреть дом, – сказала Пайн, поднимаясь с крыльца.

– Вы собираетесь долго пробыть в городе? – спросил Таннер.

– Столько, сколько потребуется, – ответила Пайн.

– Ну, тогда мы можем еще встретиться. Мы с Роско почти каждый день едим в маленьком кафе на главной улице. Оно называется «Темница» – в честь тюрьмы, наверное. Хорошая кухня и дешевое пиво.

– В таком случае, мы можем там встретиться, – сказала Блюм.

Таннер приподнял шляпу, прощаясь, полностью открыв густые волнистые волосы, и широко улыбнулся.

Они сели во внедорожник и поехали обратно в город.

– Мне всегда было интересно, что стало с ковбоем Мальборо, – сказала Пайн. – Теперь я знаю.

– А он симпатичный, – заметила Блюм, глядя в зеркало заднего вида на стоявшего у дома Таннера. – Настоящая грубая мужская красота. Могу спорить, он выкуривает две пачки в день, а это все равно, что восемь для двадцатилетнего.

– Если он хочет сохранить здоровье, ему следует бросить курить, – сказала Пайн.

– Ну, это только усиливает его загадочность плохого парня.

– Тебе следует себя контролировать, Кэрол.

– Я всегда держу все под контролем, агент Пайн. Это неизбежно становится привычкой любой матери шестерых детей. И, если тебе удается сохранить разум, бояться больше нечего.

– Я тебя проверяла.

– Значит, ты не хочешь говорить о своей матери?

Пайн собралась что-то ответить, но в последний момент передумала. Казалось, она изменила внутреннее отношение к этому вопросу.

– Я знаю, что стало с моим отцом, – наконец, ответила Пайн. – Но мне ничего неизвестно про мать.

– Ты хочешь сказать, что не знаешь, как она умерла?

– Мне кажется, что моя мать еще жива.

– Но ты не знаешь, где она сейчас?

– Верно.

– А ты пыталась ее найти?

– Много раз. И терпела неудачу.

– Но ты же агент ФБР. Как такое может быть?

– Хороший вопрос, Кэрол. Хороший вопрос.

Они заказали номера с завтраком в мотеле, который находился рядом с центром Андерсонвилля – большой старый дом, перестроенный, чтобы принимать гостей. Он назывался «Коттедж».

Обычно Пайн брала с собой мало вещей – была из «односумочных». Но в эту поездку взяла второй небольшой чемодан. Пайн поставила его на кровать, открыла и посмотрела на странный набор предметов, аккуратно сложенных внутри.

Там лежали – вместе с фотографией с Мерси – все, что осталось от ее родителей. Галстук-бабочка отца. Цепочка для ключей с логотипом компании, добывавшей бокситы. Дюжина подставок для бокалов, которые они с Мерси использовали в качестве импровизированных шашек. Лавандовая расческа матери. Кольцо и пара сережек, обычная бижутерия, но драгоценная для нее. Маленький сборник стихов. Перочинный нож отца с инициалами. Книжка комиксов с «Чудо-женщиной». Треснувшая чашка.

И еще… она достала маленькую куклу с вмятинами на лице, оставшимися после того, как она полежала в чемодане, и поправила прядь фальшивых волос, чтобы они не закрывали правый глаз. Это была ее кукла Скитер из «Маппет-шоу».

У Мерси была такая же, только ее звали Салли. Пайн хотела, чтобы Мерси назвала свою куклу Скутер, потому что Скитер была его сестрой-близнецом. Но Мерси даже слышать об этом не хотела из-за того, что Скутер был мальчиком. Пайн улыбнулась детским воспоминаниям.

Довольно давно она едва не выкинула эти вещи. Но в последний момент что-то ее остановило, хотя Пайн не понимала, что именно. Она медленно сложила все обратно в чемодан и застегнула молнию.

Она встретилась с Блюм в гостиной, и они отправились обедать в кафе «Темница», которое им порекомендовал Таннер.

Они пешком дошли от «Коттеджа» до главной улицы, привлекательной своей необычностью, но немного неухоженной. Вечер выдался приятный и прохладный, и вокруг было множество гуляющих. Пайн поняла, что многие из них туристы, потому что они постоянно брались за фотоаппараты или чаще за телефоны и фотографировали витрины магазинов, оригинальные дома, скульптуры или знаки, попадавшиеся у них на пути.

Когда Пайн и Блюм подошли к кафе «Темница», они увидели веселую вывеску с силуэтом мужчины, сидящего за решеткой, и разноцветный навес над входом. Надпись старинным шрифтом в окне сообщала:

ХОРОШАЯ КУХНЯ ЗА ЧЕСТНУЮ ЦЕНУ,

И НЕ ТРЕБУЕТСЯ СИДЕТЬ В ТЮРЬМЕ.

Они вошли внутрь, молодая женщина со светлыми волосами, собранными в хвост, черной блузе, доходившей до бедер, темных джинсах и балетках проводила их к столику, и они принялись изучать меню, в котором имелся богатый выбор говядины и овощей. Пайн также заказала разливное пиво, а Блюм джин с тоником.

– Симпатичное место, – сказала Блюм, оглядывая полный зал. – Складывается впечатление, что здесь обедает чуть ли не весь Андерсонвилль.

– Я думаю, сюда редко заходят туристы, – добавила Пайн.

Они сделали заказ официантке с мрачным голосом, усталым лицом и седыми волосами.

– Ты хорошо помнишь город? – спросила Блюм, когда они принялись за выпивку.

– Не слишком, – ответила Пайн. – Этого заведения здесь не было. И мы не часто ездили в Андерсонвилль. Однако он изменился не так уж сильно, во всяком случае, насколько я помню. Не думаю, что тогда в городе процветал туристический бизнес, посвященный Гражданской войне, но, даже если что-то и было, то совсем не так активно.

– Ну, каждый город должен использовать то, что у него есть. Маленькие местечки просто стараются выжить.

– Маленькие местечки созданы для людей, пытающихся выжить.

Позднее, когда они уже почти закончили есть, появился Сай Таннер, который окинул взглядом зал. Его сопровождала пожилая женщина. Он заметил Пайн и Блюм и поспешил к их столику вместе с женщиной, медленно шедшей за ним.

Блюм ему улыбнулась.

– Привет, Сай, а где Роско?

Он улыбнулся в ответ и приподнял шляпу.

– Привет, Кэрол. Старина Роско остался снаружи, жует резиновую кость и выступает в качестве неофициального зазывалы. – Потом он повернулся к пришедшей вместе с ним женщине. – Это Агнес Ридли. – Он выжидательно посмотрел на Пайн. – Она помнит вашу семью, агент Пайн.