Магос: Архивы Грегора Эйзенхорна - Дэн Абнетт

— Нет, сударь, сам я не знаток подобных вещей, и коллекционировать или перепродавать их мне не по карману. Но я занимаюсь финансовыми вопросами и очень дотошен и скрупулезен в своей работе. Я бы меньше всего хотел подвести господина Слочу или господина Давиова, поставив десятичную запятую не в том месте или введя лишний столбец значений.

— Вот поэтому я и пришел. Я не совершаю ошибок.

— Ах, ну что ж, теперь, когда вы наконец спросили, полагаю, мы добрались до самой сути. В прошлый солдень я должен был проверить квартальные отчеты. Скоро конец года, и отчетность по имперским податям нужно сдать в срок. Я нашел ошибку. Вернее, не столько ошибку, сколько отклонение. Нечто, что нельзя было объяснить просто так. Поначалу это показалось мне просто раздражающей мелочью, но чем сильнее я углублялся в отчеты, тем более странным все становилось.

— Понимаете, там были пробелы. Пробелы или пустые пространства в потоке цифр, которым я не мог найти объяснение. Как будто страница или две просто пропали из книги.

— Нет, вовсе нет. Это главная бухгалтерская книга. Только у меня есть к ней доступ.

— Сударь, вы оскорбляете меня таким вопросом. Я веду счета и делаю это всю свою жизнь. Внимательность — мое второе имя. Дело не просто в закравшейся случайно ошибке или лишней операции. Цифр не было. Просто не было. И тем не менее спустя страницу или две все отчеты сходились, словно никаких пробелов не существовало.

— Вот это-то я и имел в виду, говоря о пустых пространствах. Числа — это понятный мне язык, это вся моя жизнь. Я знаю, когда они лгут. В расчетах были пробелы, и чем сильнее я пытался отыскать, откуда они взялись, тем старательнее цифры это от меня скрывали. Они будто смыкали ряды, чтобы спрятать истину.

— Почему я пришел к вам и рассказываю об ошибках в бухгалтерии? Сударь, вы опять меня оскорбляете. Это была не ошибка. Я все пересчитал и перепроверил. Я переделал отчет восемь раз. И как только я начинал складывать одни столбцы и вычитать другие, цифры начинали меня предавать. Они превратились в цифры, которые я не понимаю.

— Я полагаю, что сосчитал что-то такое, чего не должно быть. Я думаю, что нашел Число Погибели.

Он несколько секунд разглядывал мастера Йохана Има. Крохотный человечек, сморщенный от прожитых лет. Тонкие, будто птичьи, руки и шея утопали в тяжелой мантии, которую, скорее всего, шили для его отца или даже деда. Золоченые часы на полке у камина продолжали тикать. На циферблате не было стрелок. Простенькая уловка ордо. Имело значение только постоянное, мерное тиканье. Тик-так, тик-так. Секунды отмерялись, но проследить, сколько на самом деле прошло времени, было невозможно. В конце концов чувство вины всегда возьмет свое.

У Има были маленькое аккуратное лицо, широкий тонкий рот, который при других обстоятельствах мог бы растянуться в зубастую улыбку, и всклокоченные седые волосы. На носу поблескивали очки-половинки. Суставы пальцев счетовода стали узловатыми от артрита.

— Число Погибели? — спросил чиновник.

— Это мой проступок, — кивнул Им. — Все будет безболезненно?

— Безболезненно?

— Мое наказание, — пожал плечами счетовод. — Я полагаю… Ну, я думаю, выговора недостаточно. Так что это будет? Сожжение? Яд?

Чиновник старательно делал какие-то заметки в небольшом блокноте. Наконец он поставил перо в зарядное устройство, встроенное в стол.

— Вы считаете, что совершили преступление? — спросил он.

— Нет, вовсе нет. Но я считаю, что сам стал преступлением. Я — преступная сущность.

— Понятно.

Мастер Им подался вперед и поправил очки.

— Я вижу, что вы, сударь, достаточно молоды. Этот вопрос будет решать ваше начальство?

— Мое начальство?

— Да, сударь. Полагаю, что-то столь важное…

— Моего господина зовут Хапшант. Он сейчас нездоров. Старая болезнь. Как я уже говорил, у меня ранг дознавателя. Я могу разобраться с этим вопросом.

— О, хорошо. Это хорошо. Очень хорошо. Так что вы будете делать дальше?

Чиновник внимательно посмотрел на мастера Има:

— Простите, Им, но вы совсем не выглядите обеспокоенным происходящим.

— Обеспокоенным? — отозвался счетовод. — Конечно, я обеспокоен. Я в ужасе. Я всю свою жизнь боялся, что придет этот день.

— Почему?

— Потому что рано или поздно оно случается со всеми нами, верно? Каждый день своей жизни, с тех пор как я начал работать, я шел по улице Сарума мимо вашего здания, такого мрачного и неприветливого. И каждый раз я поеживался. Такова наша смертная природа. Это судьба, которая ждет нас всех, если мы позволим себе пересечь черту. Думаете, мне было просто прийти сегодня? Нет, сударь. Понадобилась неделя, чтобы найти в себе силы на подобный поступок. И сегодня, когда я поднял руку, чтобы постучать в дверь, храбрость практически покинула меня. Но я же истинный гражданин имперского Гесперуса. Верный сын Императора. Я обязан был рассказать о случившемся независимо от того, какая судьба меня ждет.

Чиновник кивнул. Часы тикали.

— Расскажите, что именно вы подразумеваете под термином «Число Погибели», — попросил дознаватель.

Мастер Им откинулся на спинку стула и пожал плечами:

— Это невозможное число. Чудовищное. Это символ скверны. В цифрах, знаете ли, есть особая сила. Мой отец научил меня относиться с должным уважением к тройке и семерке, к тринадцати, к трем шестеркам, к простым числам, к константам. Но Число Погибели — это…

— Что же?

— Число варпа, — прошептал Им, оглядываясь по сторонам, будто опасаясь, что их могут подслушать.

Чиновник снова кивнул:

— То же самое мне говорил и Хапшант. Вы можете мне его показать? Записать?

— Вы с ума сошли?

— Эта комната защищена, а я подготовлен. Вы можете показать мне число?

Мастер Им вытащил из кармана мантии видавший виды инфопланшет, включил его и ввел несколько команд.

— Это бухгалтерские записи, — сказал он перед тем, как отдать устройство. — Я выделил нужную часть. Прошу, будьте осторожны.

Чиновник протянул руку;

— Пожалуйста, покажите, наконец, это мне.

Мастер Им замешкался:

— Как, говорите, вас зовут, молодой человек?

— Эйзенхорн, — ответил чиновник. — Дознаватель Эйзенхорн из Священного Ордо Императора. А что?

— Дознаватель Эйзенхорн, очень вас прошу, будьте осторожны с этой вещью.

Мастер Им отдал планшет. Чиновник, слегка нахмурившись, всмотрелся в экран.

Позолоченные часы перестали тикать. В комнате повисла странная тишина.

— Я… — начал говорить дознаватель и вспыхнул. Синее пламя, жаркое, как от газовой горелки, поглотило его кожу, плоть обуглилась и отвалилась от костей. Остались лишь фрагменты почерневшего мяса, сочащегося кровью, и обожженный череп, оскалившийся в ухмылке из-за связок, натянувшихся от жара. Планшет выскользнул из обгоревших пальцев и с резким хлопком упал на столешницу. Одежда дознавателя не пострадала.