Алый чиж - Андрей Анисимов

Меня твой хвост волнует тонкий, шерстинки мягкие усов

И белых острота зубов, и бисер глаз, как иглы колких…

Поэт решил вставить это стихотворение в начало поэмы, посвятив ее Хвостане. Затем Судириус смотрелся в зеркало, вернее, в осколок, но рост поэта не был чрезмерным, и он видел себя целиком. Еще и еще раз осматривая свою чердачную обитель и не без основания, пришел к выводу, что она хоть бедна, но романтична. Рваная тряпочка колыхалась на окне и вполне могла сойти за занавеску. А гордость поэта, подарок живописца-кролика – натюрморт с овощами – украшал стену и был хорош еще и тем, что предметы, изображенные кроликом, не являлись лакомством для мышей и не усугубляли чувство голода.

Хвостана пришла вовремя. Часы Судириус давно заложил в ломбард, но время знал точно по часам «Башне хищников». Их было и видно, и слышно. Не успело пробить полночь, как Хвостана была на чердаке. Она огляделась. Цепкий взгляд мышки зацепил все. Зверюшка поняла: она в гостях у отнюдь не преуспевающего деятеля литературы, а у наивного мечтателя и нищего рыцаря пера. Закончив осмотр жилья, Хвостана высокомерно удивилась обстановке поэта.

– Не думала, что поэтам так платят, даже телевизор купить не на что.

Судириус хотел рассказать Хвостане, что имел старый телевизор, подарок ежа. Тот завел цветной, но чтоб не выбрасывать старый, отдал его Судириусу. Однако панель телевизора была сделана из такой вкусной древесины, что поэт изгрыз его.

Свидание прошло совсем не так, как планировал Судириус. Хвостана брезгливо отодвинулась от старинного кресла с рваной обивкой, не пожелав пачкать в нем свою белоснежную шубку и сообщила Судириусу, что она из обеспеченной семьи. Отец ее, хотя и не поэт, а всего заведующий складом, но зарабатывает прекрасно. Сало в доме никогда не переводится. Мебель такая, как подобает. Судириус несколько растерялся от реализма в мышлении возлюбленной. А дело принимало совсем дурной оборот. Любовь вместе со стихами Хвостана отвергла, заметив, что помимо стихов и романтических устремлений надо прилично жить. А что может предложить молодой красивой мышке поэт-голодранец? Это все Судириус ради любви мог и вытерпеть, но когда Хвостана сказала, что теперь любое животное может писать, при этом еще работать и тащить в дом, тут его нежное сердце не выдержало.

– Ты не понимаешь меня, Хвостана! Я – поэт. – воскликнул он.

На Хвостану высокопарные слова впечатления не произвели.

– Ты жалкий трус, от страха забрался на чердак и разглагольствуешь о высоких вещах. Мы – мыши – трусливы, за это тебя винить не собираюсь. Но ты не такой трус, каким должен быть порядочный мыш! Бояться, но тащить. Вот в чем призвание настоящего мышиного мужчины!

– Ерунда! – кричал Судириус. – Мы, мыши, вбили это себе в голову. Мы не хуже других! А я – поэт! Я не желаю таскать! Поэт должен возвышать современников! Он может выйти на безрассудный бой с котом. Пасть в битве, но остаться поэтом.

Судириус говорил уже самому себе, так как Хвостана покинула его даже не простившись. Многое еще хотел бы сказать ей Судириус. Он сказал бы Хвостане, что сидеть на складе, а после работы писать стихи невозможно. О чем напишешь, сидя на крупе!? Но мышка ушла, а бедный влюбленный остался один, вместе со своим неразделенным чувством. Судириус долго ворочался на топчане. Сон не шел. Задремал под утро. Снилась Хвостана. Потом витрина с сыром. Сыр становился прозрачным, в нем опять появилась Хвостана. Она стучалась в прозрачные стенки сыра, просила о помощи. Стук становился сильнее. Судириус проснулся от громкого удара в дверь. Кредиторы, пронеслось в мозгу. Не буду открывать. Нет сил больше объясняться. О, великий бог всего живого! Зачем на маленькую мышь обрушивать столько несчастий?!

Глава 2, где происходят события, о которых Судириус не имеет ни малейшего представления

Оставим на время бедного поэта. Хотя это и не слишком по-дружески с нашей стороны. Читатель извинит нас, когда поймет, что данное отступление необходимо для дальнейшего повествования. К тому же автор не Бог, он может описать факт, но не изменить его. Поэтому от автора Судириусу ждать помощи не приходится… В ту ночь, когда Судириус страдал бессонницей на своем топчане по причине неразделенного любовного томления, другое животное ворочалось без сна на мягчайшей пуховой перине. Спальня Хомяка могла вызвать зависть не только богатого грызуна. Звери и покрупнее долго стремятся к подобному спальному комфорту. Изголовье постели, украшенное страусовыми перьями, тонуло в мягком свете ночника. Гранями света играл в полумраке хрусталь бокала, наполненного минеральной водой. Заморские снотворные и жвачные таблетки в чудных упаковках заняли место рядом на мраморном ночном столике. Но Хомяк не спал. Снотворные не помогали. Хомяк приподнялся, нащупал лапками коробочку с кнопками. Вспыхнул экран видеомагнитофона. Тонкая вертлявая крыса, выкрашенная в голубой цвет, затряслась в такт эротической мелодии. Хомяка зрелище не успокоило. Он лениво подумал: мужик крыса или баба?.. Затем сердце снова наполнилось тревогой. Тревожный страх, мучивший Хомяка, знаком всем работникам торговли. Хомяк много лет заведовал городским бакалейным магазином. Пока все шло более или менее гладко, но тревога не проходила. Наоборот, с каждым днем удачливый завмаг испытывал все большее беспокойство. Шанс неприятностей возрастал. Сегодня к этому обычному состоянию добавилось новое, более острое. Люди это называют предчувствием. У животных данный феномен развит значительно сильнее. Хомяк мысленно восстанавливал в памяти события сегодняшнего дня. Утром он съездил в бассейн. Полчаса поплавал. Затем заскочил к самочкам. Расслабился. Вышел гордый и довольный собой. Увеличение поголовья хомяков он считал своим гражданским долгом и приятной общественной нагрузкой. Хорошо и плотно позавтракал в кооперативном кафе «Мертвая хватка» у пожилого английского бульдога Буля. Потрепался с хозяином. Поругали правительство за налоги и другие зверства. Помянули, как хорошо было раньше. Буль – ветеран собачье-кошачьей войны – к новой демократической системе относился дурно. К концу беседы он сильно разлаялся. Хомяк поспешил расплатиться.

На экране продолжала паясничать крыса. Видеоклип закончился тем, что крысу заглотил удав. Хомяк вздрогнул. Зрелище перебило мысли и расстроило его. Подумалось: черт знает до чего дошли звери, создают себе острые ощущения! Их бы на мое место, за прилавок. Там острые ощущения каждый день…

Хомяк выключил видеомагнитофон. Итак, позавтракал… попробовал он восстановить ход мысли. Потом, что было потом?.. Конечно, потом он зашел на работу. Там, как всегда, продавцы продавали, а покупатели покупали. Была какая-то мелочь. Но Хомяк эту мелочь никак не мог обострить в памяти. Он с трудом прошел через торговый зал, распихивая недовольных животных. Животных было гораздо больше, чем в обычный день. Зверюушки грызлись, отпихивая друг друга от прилавка. Кто посильнее, зубами и когтями очищал себе путь. Хомяк тогда подумал: «слава Богу, что у меня бакалейный магазин и сюда не ходят хищники. А будь здесь мясной отдел»!

Он все вспомнил: в магазине создалась очередь потому, что привезли гречку. Половина гречки была левой, а он оставил кассу в магазине. Если утром ревизия, а касса вдвое больше, чем положено по накладной… Шерстка хомяка встала дыбом, под ложечкой неприятно защемило. Он стал нервно одеваться. Последнее время в моде носить шкуры более крупных животных, и Хомяк запутался в штанинах. Чтобы успокоиться, плеснул себе в морду бокал с минеральной. Заполнил бокал более крепким напитком, залпом проглотил и выбежал из своей удобной пятикомнатной норки, забыв даже поставить ее на сигнализацию. О такси не могло быть и речи. В ночь горожане, боясь крупных хищников, на работу не выходили. Но что хищник против ревизии! Хомяк несся как угорелый. Он даже забыл о том, что общество хомяков постановило передвигаться только на задних лапах из чувства собственного достоинства. Хомяк жил недалеко от работы. В считанные минуты он был на месте. В магазине заведующему открылась страшная картина: толпы мышей растаскивали крупы по своим норкам. Касса взломана, а сторожа, кота Васьки Блохина, нигде не было. Трясущейся лапкой Хомяк набрал номер телефона. Легавые появились на месте через несколько минут. Но Хомяку эти минуты показались вечностью. Мыши попрятались, и он один в хаосе разграбленного магазина мысленно ругал себя за жадность. Жадность Хомяка заключалась в том, что на маленькую ставку он взял ночным сторожем рыжего кота. Расчет был несложен. Кошки не едят крупу и терпеть не могут мышей. След Васьки Блохина еще не простыл, поэтому легавые легко его взяли. Как водится, легавые тихо гнать не могут, а рычат, лают, поднимая большой шум. Хомяк остался в магазине с двойственным чувством: если легавые вернут выручку, там окажется больше, чем надо, если упустят, он потеряет крупную сумму.